Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он постарался вслушаться в разговор, правда, без особой надежды на удачу. Но неожиданно слова прорвали заслон в его ушах, и он начал слышать. Говорил врач:
— Н-да, уважаемая, могу только повторить, что внук ваш в тяжелом состоянии. Не хочу вас пугать, но состояние это между жизнью и смертью. Уколы антибиотиков я ему, конечно, назначу, сестра будет приходить делать, но в больницу класть не имеет сейчас смысла. Лучше его лишний раз не тревожить, не трогать. Организм молодой, сам поборется. Будем надеяться, что справится. Все зависит от него самого, от его внутренних ресурсов.
Бабушка выглядела осунувшейся и испуганной.
— Вроде я и потеплее Борюшку всегда одевала, кутала, как надо, — говорила она. — Что случилось и ума не приложу. Не ест ничего, больному все горько.
— Кто ж спорит, — прервал бабушку человек в белом халате. — Как в народе говорят, больному и киселя в рот не вотрешь. Но вы не расстраивайтесь. Он должен сам бороться со своим недугом. Вот на Западе теперь болезнь голодом лечат. Организм не растрачивает своих сил на переваривание пищи, а все их сосредоточивает на борьбе с заразой.
— Да где ж их, сил-то, без еды взять, — возразила бабушка. — Кушать надо. Это болезнь его до еды не допускает. Порчу на него навели, я думаю. Я уж молюсь заступнице, чтоб порчу отвела. Да не помогает пока.
— А как? — удивился и с любопытством этнографа спросил врач. — Как вы порчу отводите? Разве вы в Бога верите?
— Да верить-то и я не верю, — смутилась бабушка. — А помолишься, вроде легче станет. И мне, и Борюшке. Да и не Богу я молюсь, а заступнице, святой матушке Прасковье. Лампадку зажжешь и пошепчешь перед сном, — простодушно выкладывалась бабушка Настя. И зашептала скороговоркой, показывая, что обычно она говорит: — Святая матушка Прасковья, прильни к Борюшкину изголовью, помоги рабу Божию без скорби жатву покончить: будь ему заступница от колдуна и колдуницы, еретика и еретицы, девки самокрутки и бабки ежки, от всякой злой напасти.
— Н-да, — сказал доктор, поглядев сквозь очки на бабушку, потом развернулся вместе со стулом к столу и стал выписывать рецепты, причем круглое и доброе лицо его морщилось и кривилось. — Н-да. Не думаю, чтоб это его спасло. Все от него самого зависит. Иногда — медицине такие случаи известны — в ребенке происходит таким образом взросление души, которое проявляется через болезнь. Впрочем, я не невропатолог и точно вам сказать об этом и определить болезнь не могу. Но если я прав, то лекарства тут мало действенны. Мы можем только помогать ему по мере сил заботливым уходом. Больше ничего мы для него сделать не сможем.
Он поднялся, и вот его гулкий голос доносится уже от входа:
— Будем надеяться на его собственные силы.
Хлопнула дверь. Бабушка вернулась к постели, села на стул, где сидел до нее врач. Слез с кровати и приблизился молчавший до той поры дед Антон. Бабушка Настя смотрела на него так, будто он во всем был виноват, и крутила пальцами нервно и гневно пуговицу своей серой теплой кофточки. Дед робко и с тревогой поглядывал на нее, потом перевел глаза на Бориса.
— Мать! Смотри! Он смотрит! — от неожиданности он даже выкрикнул эти слова и дернул бабушку за рукав.
Бабушка сразу забыла про деда и склонилась к Борису:
— Борюшка, сынок, как ты себя чувствуешь?
Но Борис настолько сознавал себя ослабевшим, что даже и не пытался вызвать в гортани голос и пошевелить языком, все равно сил бы не хватило. Поэтому он просто лежал, глядел и слушал.
— Сынок, ты меня слышишь?
Борис моргнул обоими глазами, показывая, что слышит.
— Давай, дед, помоги, — сказала бабушка, вставая. — Надо Борюшку повернуть и перестелить, пока он проснулся, а то он весь мокрый, как мышь.
Борис закрыл глаза, с удовольствием чувствуя, как его переворачивают, вытаскивают из-под него мокрые от пота простыни, меняют пододеяльник — сухое и прохладное белье приносило облегчение. Проделывая все это, бабушка приговаривала:
— Все ты, дед, виноват, не смог крыс вовремя извести, вот они на Борюшку заразу и навели. Заразили не весть чем. Слышал, как он про крыс да котов все бредит. Надо тебе теперь крысу живьем поймать и крысиной кровью Борюшке виски помазать. Ну как, сынок, на сухом легче стало? Хочешь поесть? Я тебе яичко всмятку с маслицем сделаю, а туда хлебушка накрошу.
