Теперь все было наоборот. Не только внешностью, но и манерой говорить Стюарт явно старался походить на стопроцентного «янки».
– Машина со мной, сэр, – уныло ответил Брайт.
– Садись в нее и жми в аэропорт.
– Позвольте мне хоть расплатиться…
– Расплачусь я. Отправляйся! Мистер Воронов, я надеюсь, не откажется посидеть со мной немного…
– Извини меня, Майкл, – смущенно сказал Брайт. – Сам понимаешь, дела… Я еще разыщу тебя. Прости.
Брайт уходил, ссутулившись, с низко опущенной головой. Я следил за ним, пока он не поднялся по лестнице и не скрылся из вида.
«Теперь моя очередь!» – сказал я себе, решив немедленно уйти.
– Сожалею, что нарушил вашу компанию, сэр, – любезно сказал Стюарт. – Но вы же знаете Брайта: дорвавшись до спиртного, он может выйти из строя на несколько дней. В такое-то время. Словом, я спас Чарли от него самого.
Все это он произнес добродушно-благожелательным тоном. Но я снова почувствовал крайнее раздражение. Чарли Брайт вовсе не был пьяницей! Я помню, он при случае охотно пропускал глоток-другой виски, но и только. Особого пристрастия к алкоголю он никогда не обнаруживал.
К тому же я никак не мог понять, почему этот англичанин, которого я знал как корреспондента лондонской газеты, так ведет себя по отношению к Брайту? Может быть, Чарли теперь работает в Лондоне? Но он же сам сказал мне, что руководит иностранным отделом в «Ивнинг гардиан», а это американская газета! Кто же дал Стюарту право так обращаться с журналистом, занимающим высокий пост в своей редакции? Наконец, почему Стюарт корчит из себя американца?..
– Я ухожу, – грубо сказал я. – Прощайте! – В конце концов, какого черта я сижу рядом с этим человеком? Мне бы с ним и здороваться не следовало!
– Почему? – спросил Стюарт с удивлением, в искренность которого трудно было поверить.
– Потому что не желаю иметь с вами никакого дела. После того, что произошло тогда…
– Стоп! – прервал меня Стюарт. – Ваше поведение, мистер Воронов, лишено логики.
– Какая еще, к черту, логика!
– Более того, – спокойно продолжал Стюарт, – позволю себе заметить, что вы действуете не в духе времени.
– Это еще почему?
– Насколько я понимаю, вы не желаете иметь со мной дела из-за истории с той полькой. Согласен, это был типичный эпизод «холодной войны». Но в между. народной жизни были сотни таких эпизодов. Из них, в сущности, и состояла «холодная война». Теперь ситуация изменилась! Не забудьте, что мы находимся в Хельсинки. Мы приехали сюда, чтобы перечеркнуть «холодную войну». А вы, мистер Воронов, намерены продолжать ее, так сказать, единолично. Может быть, вы считаете предстоящее Совещание ошибкой и приехали сюда, чтобы ворошить старое?
При всей моей неприязни к Стюарту нельзя было не признать, что в его словах есть здравый смысл. Я сидел в нерешительности.
– Что будем пить? – спросил Стюарт, брезгливо отодвигая стакан Брайта.
– Простите, – сухо сказал я, – мне действительно надо идти.
– Но почему? Ведь еще нет одиннадцати. Наверное, вас все же обидело, что я прогнал этого Брайта. Вы, по-видимому, считаете его своим другом.
– На месте Брайта… – хмуро начал я.
– Не могу представить вас на месте Брайта, – тонко улыбнувшись, перебил меня Стюарт. – Он всего лишь мелкий, ленивый репортер. Как редактор газеты, в которой он работает, я…
Он не договорил, потому что голос по радио, вновь остановив музыку, назвал его фамилию:
– Мистер Стюарт, вас приглашают к телефону. Пресс-центр, четвертая кабина. Спасибо.
«Вот здорово! – подумал я. – Сейчас он пойдет к телефону, а я расплачусь и сбегу». Но не тут-то было.
– Бармен! – крикнул Стюарт.
Бармен явился с быстротой, неожиданной для его комплекции.
– Передайте на коммутатор, – по-прежнему громко сказал Стюарт, – чтобы меня не беспокоили. Меня здесь нет. Ни для кого! Даже для президента Соединенных Штатов!
Это было произнесено с таким расчетом, чтобы слышали все окружающие.
Бармен поклонился, поспешил к своей стойке и нырнул за нее. Видимо, там у него был телефон.
Стюарт некоторое время посматривал по сторонам, словно желая удостовериться, что его акция произвела впечатление. Затем повернулся ко мне.
