— Вы хотите слишком многого, — скептически заметил Сарп.
— А разве то, что вы осуществили, не революция? Катастрофа, случившаяся на Геме, поставила вас в экстремальные условия, и вы сделали, казалось бы, невозможное.
— Лучше бы этого не случилось… Будь проклята война! — вырвалось у Сарпа.
— Мы тоже стояли на краю пропасти. Не хочу сказать, что это биологическая природа делает люден кровожадными, но атавистическое чувство агрессивности — наследие первобытных времен, когда человек мало чем отличался от животных. Войны, войны, войны… Какой кошмарный парадокс: ведь это они способствовали научно-техническому прогрессу. Но какой жестокой ценой!
— Мы, гемяне, расплатились полной мерой, — вставил Кей. — И продолжаем расплачиваться.
— Значит, мера еще не полна, — уличил его в противоречии Сарп.
— Нам повезло по сравнению с вами, — признала Джонамо. — Удалось вовремя остановиться. Однако и мы заплатили дорогую цену: были отброшены назад в духовном развитии.
— А сейчас?
— Сумели преодолеть застой. И, как видите, тоже сделали шаг в сторону искусственной эволюции. Оттого и смогли откликнуться на ваш зов. Правда, у нас его сочли сигналом бедствия. Так или иначе, я здесь. Такой же «призрак», как вы оба.
— Кей не «призрак». Он лишь притворяется «призраком», — скупо улыбнулся Сарп.
— Я тоже «притворяюсь», — поддержала шутку Джонамо. — Быть может, случайность, что мы в разных концах Вселенной, при различных стечениях обстоятельств, сделали одно и то же открытие. Быть может, случайность и то, что встретились в безмерном пространстве-времени. Но не случайно мы существуем, не случайно во всем подобны друг другу. И, наконец, не случайно Гема и Мир — близнецы. Сколько таких близнецов с неодинаковыми судьбами разбросаны, словно песчинки, во Вселенной?
— Не счесть их числа, — кивнул Сарп.
Огромные, вытянутые к вискам, глаза Джонамо засияли, как черный кристалл под лучом лазера.
— Значит, мы, человечество, величина вселенская. Вселенная озарена разумом.
Протоплазма или сгустки энергетических полей — не суть важно. Главное, чтобы разум оставался человеческим. Придет время, и его разрозненные искры сольются в единое пламя. Оно охватит мириады Миров и Гем! Неугасимое пламя…
— Я не верю вам, — воскликнул Лоор. — Вы «призрак» с Гемы!
— Ошибаетесь, — сдержанно возразила Джонамо. — У себя на планете Мир я была обыкновенным человеком и скоро снова стану им.
— Все равно не верю!
— Зачем мне обманывать? Единственное мое желание — помочь вам.
— Не нуждаемся ни в чьей помощи. Помогайте тем, на Геме.
— А разве вы не гемяне?
— Нет, мы орбитяне, — с гордостью сказал Лоор. — «Гемяне» предали нас, позорно сбежали.
— Неправда!
— Именно сбежали! Но ничего, одумаются — вернутся.
— Не вернутся, — покачала головой Джонамо. — Возвратиться надо вам. Рано или поздно. Лучше, если это произойдет раньше.
В голосе Лоора прорезались враждебные нотки.
— Вас послал Корлис? Или Кей? Они еще не стали «призраками»?
— Вы сами не верите в то, что говорите. Меня послала моя планета — с любовью, а не с враждой.
— Допустим, — смягчился Лоор. — И чего вы хотите?
— Поговорить с вами. Понять вас. И быть понятой.
— Понять? Это так важно? Ну что ж, согласен. Поговорим. Но учтите, я не поддаюсь переубеждению.
— Знаю. Вы человек гордый и бескомпромиссный. И переубедить Лоора может лишь сам Лоор. Моя цель скромнее — сделать так, чтобы вы задувались, спросили себя: «А прав ли я?» — Безусловно, прав и спрашивать незачем. Я уверен в целесообразности своих решений! Возможно, с точки зрения Корлиса, они не безупречны, даже кое в чем противоправны, но, как любит говорить Тис, история прощает все, вплоть до насилия, если оно совершается во имя великой цели!
— Тис — низкий человек, — брезгливо поморщилась Джонамо. — Он скажет все, что угодно вам. Но неужели вы всерьез полагаете, что цель оправдывает средства?
— Великая цель — да! А моя задача истинно велика — создать абсолютно устойчивую общественную систему, где человек обеспечен всем действительно необходимым и ничем сверх того: излишества развращают, это гангрена, которую нужно пресечь в зародыше, иначе гибель!
