— Даничка мне мало оставил! — хныкает Илюша, и тут же начинается потасовка.
Каждый отстаивает свои права, предъявляет претензии, и, как в конфликтах между странами, проявляются основные стремления человеческой натуры. На чьей быть стороне? Я пытаюсь понять, кто более виновен? Попробуй разберись! Илюша тоже не лыком шит и хочет себе подчинения. Я бегаю из стороны в сторону и призываю к благоразумию. Что толку в моих увещеваниях?! Перехожу туда–сюда, гоняюсь за справедливостью. Союзники тем временем уже давно вместе едят мороженое и празднуют примирение.
Как быть? Как не переходить ни на какую сторону в их конфликтах борьбы за банки, за игрушки, за каждый пустяк?
Крайние противоположности связывает что‑то общее.
Издалека кажется красивым: «Мексика», «Акапулько», кактусы, пальмы, агавы. А вблизи, если вы живёте в одной комнате с двумя детьми и с деньгами не такими, как у Говарда Хьюза, поместье которого окружено на сто километров китайскими стенами, всё покажется не в том романтичном свете, как в воображении. Тропическая страна! Тихий океан! Решила посмотреть и показать Илюше и Даничке.
Достали по жуткому сэйлу три билета в Акапулько, в отель на берегу океана. Живописная бухта, окружённая замкнутым кольцом гор, которые разорваны океаном, — эта круглая вулканическая кальдера провала, затопленная водой, родилась совсем недавно, всего навсего миллион лет тому назад, с появлением человека. «Позади тут больше… Из ниш исчезли бюсты, портики пожухли, стена осела дёснами в овраг.»
Заранее я обещала себе быть к услугам своих мальчиков, с терпением и лаской относиться к их причудам и удовольствиям. Но я недооценила их возможностей катаваситься и переоценила свои влиятельные силы. Яша оставался в Хьюстоне, и мне одной нужно было сражаться с союзниками на чужой территории.
Перво–наперво союзники от использования мексиканской воды стали производить неприятные для слуха звуки. Шла борьба за оккупацию туалета. Это непредвиденное обстоятельство на несколько дней привязало нас к отелю и, естественно, не давало возможности развлекаться поездками и прогулками. Дети, однако, выпросились полетать вдоль пляжа на парашюте и полетели. Даничка пролетел над моей головой, дрыгая ногами. Хорошо, что я его уговорила надеть подшортники с дайперсами!
Купаться в океане два дня было невозможно, волны высотой в три метра набегали на берег, и охватывал страх не выкарабкаться из шевелящейся пучины. Илюша настырничал, что это небольшие волны и что таких волн он не боится. И несмотря на мольбы и страхи матери, он пошёл в океан с одним молодым человеком из Канады. А мать осталась бегать по берегу.
Бегаю взад и вперёд по плащу разбивающихся волн в ожидании. Ни читать, ни загорать, ни о чём думать не могу, кроме одного, — когда же Илюша приплывёт из волн? Избегалась и иссмотрелась.
Всплыло в памяти, как отдыхала с шестилетним Илюшей в Пицунде, и он тоже хотел плавать в волнах, и я тоже была с ним не согласна, и мы спорили. Тогда вмешались два близлежащих соседа абхазца или грузина: «Что же это, малчык, ты не слушаешься свою мать!?» Все кругом, как известно, воспитатели, особенно чужих детей. Я им тогда ответила: «А что же это за мужчина, который слушается свою мать?!» Они удивились моему способу «воспитания», но одобрительно улыбнулись, и один из них даже сказал, что «и русский жэнщина бывает умный.»
И вот «умный русский жэнщина» бегает по берегу и следит за головой уплывающего Илюши. Что хотела, то и получила!?
От слежки за головой Илюши меня всё время отвлекают идущие вдоль пляжа толпы продавцов. Чего только не предлагают! И тут какой‑то мексиканец, заметив мой интерес к природе волнения, стал трясти около меня что‑то и приговаривать: «Синьора, синьора, волна в бутылке!» Слово «волна» оторвало меня от слежки.
Что волна? Какая волна? И я взглянула на поразительную бутылку, которую продавец держал в руках и показывал. В прозрачной бутылке поднималась, опускалась и перекатывалась между стенками голубая волна.
Неужели какой‑нибудь дурачок покупает волны в бутылках?
— Синьора, дёшево продам! Вы никогда не будете бояться волн! Посмотрите!
