Между тем нас собирались судить. Англичане со свойственной им педантичностью, прежде чем повесить двоих преступников, решили соблюсти формальности. Пять корабельных офицеров во главе с капитаном «Святого Эдмунда» (так именовался захвативший нас корабль) образовали состав суда.
Джентльмены расположились тут же, на палубе, усевшись на бухты канатов, ящики, бочонки. Один исполнял обязанности секретаря: положив на колени дощечку, что-то писал гусиным пером. Капитан, совсем молодой ещё человек в чёрном сюртуке, хмурился. Было заметно, что ему неприятна роль судьи и вся эта процедура, напоминающая спектакль, только с настоящей казнью в финале.
Порывами налетал ветер, гоня волну и раскачивая израненную «Сирену». Жалобно скрипели реи. С одной из них, по обе стороны от мачты, свисали две верёвочных петли.
У меня на одежде, волосах и лице запеклась кровь. Не моя – застреленного Роде матроса-англичанина. Естественное желание смыть её с себя, точнее, его невыполнимость, доставляли почти физические страдания. Но скоро и им придёт конец.
Первым судили Шутте. Матросы помогли ему подняться и поставили перед лицом судей. Руки оставили связанными.
– Ваше имя? – задал вопрос капитан.
– Пауль Шутте, – спокойно ответил пират.
Секретарь записал.
– Вы обвиняетесь в разбое, убийствах, причинении вреда подданным её величества королевы Англии. Что можете сказать в своё оправдание?
Шутте молча пожал плечами.
Суд был скорым.
Офицеры перебросились несколькими короткими фразами. Капитан поднялся и, взяв у секретаря запись, зачитал приговор:
– Суд, в составе офицеров флота её королевского величества мичмана Вильяма Адамса… – перечислил звания и имена судей, – под председательством капитана Роберта Хоума, рассмотрел дело по обвинению Пауля Шутте в разбое, убийствах, причинении вреда подданным её королевского величества, и приговорил означенного преступника к смертной казни через повешение. Приговор привести в исполнение немедленно.
Закончив чтение, капитан едва заметно вздохнул.
Я, чтобы не смотреть на казнь, закрыла глаза. К горлу вдруг подступила дурнота исчезли звуки – в уши будто воду налили. Я «уплыла».
Из обморока меня вывело похлопывание по щекам. Чуть приподняла веки – в глаза бросились ноги, обутые в сапоги, качающиеся в паре метров над палубой. Едва не отключилась снова, но меня грубо подняли и крепко держали за плечи. Несколько мгновений ошалело мотала головой, потом сознание прояснилось, я встретилась взглядом с капитаном. Его голубые глаза смотрели скорее сочувственно, нежели осуждающе.
– Вы в состоянии отвечать? – спросил джентльмен.
Я кивнула.
– Назовите ваше имя.
Имя? Какое из многих? Джек, Яков, Снежана?..
– Жанна… Демина Жанна, – с трудом выговорила я. В горле ком стоял.
– Как? – переспросил судья. – Повторите ещё раз.
Я прокашлялась.
– Меня зовут Демина Жанна. Я женщина.
Судьи переглянулись и принялись разглядывать меня, не скрывая изумления.
– Пусть докажет, – предложил один из них.
Остальные поддержали:
– Да. Пускай разденется, мы желаем убедиться.
Капитан молча кивнул.
– Снимите с него одежду! – крикнул матросам кто-то из судей.
– Не надо! – воскликнула я и добавила. – Я сама… Развяжите мне руки.
– Развяжите, – приказал капитан.
С меня сняли путы, и я принялась тереть запястья, чтобы восстановить кровообращение.
Стояла в окружении двух десятков мужчин, ждущих, когда начну раздеваться. Если не сделаю это сама, они всё равно сорвут одежду, а я не хотела, чтобы грубые мужланы лапали меня похотливыми руками.
Шальная мысль – добежать до борта и броситься в воду – промелькнула в голове. Я даже сделала движение, пытаясь изготовиться к броску, но затёкшие ноги не слушались. Едва не плюхнулась задом. Стоящий рядом матрос цепко ухватил за руку. Нет, вздор. Прорваться через столь плотный заслон – такое только в кино бывает.
В очень плохом кино.
А жадная до зрелищ матросня пялила зенки, подмигивала, скалила гнилые зубы.
Чёрт с вами – смотрите!
Второй раз за время пребывания в этом проклятом веке мне пришлось раздеться, подчинившись чужой воле. Только случай с Сидонией не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас.
