– И что она сделала?
– Ушла из дома.
– Это произошло в Денвере? – подал голос я. Даусон бросил на меня быстрый взгляд, потом опустил глаза и снова поднял их, выдавив:
– Да.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил я.
– Моя дочь покинула меня и переехала в Лос-Анджелес, где связалась с одним мужчиной. Мне их союз не нравится – из-за этого человека.
– Вы встречались с ним?
– Да.
– Как его зовут?
– Сидней Элдон.
– А имя вашей дочери?
– Филлис. С двумя «л».
– Вы поддерживаете какие-то отношения с дочерью?
– Мы изредка переписываемся.
– Давно она ушла из дома?
– Месяца два назад.
– Почему вы обратились к нам?
Даусон принялся нервно ерзать на месте, затем закинул ногу на ногу, потом снова сменил позу.
– Не тяните, – настаивал я. – Облегчите душу. Что вас так сильно беспокоит?
– Я, право, не знаю, сумеете ли вы мне помочь, – промямлил он.
– А я тем более!
Даусон сердито посмотрел на меня.
– Дональд хочет сказать, – пришла мне на помощь Берта, – что прибегать к услугам сыскного агентства для решения романтической проблемы – слишком дорогое удовольствие.
– Деньги, – щелкнул пальцами Даусон, – ничего не значат.
– Я понимаю, – заворковала она. – Это дело принципа.
– Именно. И здесь затронута честь семьи.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Надеюсь, все, что я вам говорю, останется между нами?
– Разумеется.
– Надо полагать, как частные детективы, вы имеете лицензию?
– Да.
– А в случае сокрытия доказательств преступления вы их лишаетесь?
– Однозначно.
– Следовательно, вы не возьметесь за расследование, которое будет стоить вам лицензии?
– Мы вас внимательно слушаем, – сказал я, заметив, что Берта колеблется.
– Следовательно, – продолжал Даусон, – если я буду с вами совершенно откровенен, вы не сможете взяться за это дело и выступить в мою защиту, но, с другой стороны, для того чтобы вы могли защищать меня, как я того хочу, я должен быть совершенно откровенен с вами.
– Сделки подобного рода, – предупредил я, – стоят чертовски дорого.
Берта снова просияла, одобрительно взглянув на меня.
Даусон нагнулся, раскрыл «дипломат» и вытащил из него конверт. Из конверта он извлек небольшой кусочек материи и передал его Берте.
– Что это? – спросила она, вертя ткань в унизанных сверкающими кольцами пальцах.
– Я должен говорить очень осторожно, дабы не поставить вас в сомнительное положение и самому не оказаться в опасности, – начал Даусон. – Есть вероятность, что некто заявит, что данный клочок материи был обнаружен на корпусе автомобиля, которым якобы управляла моя дочь пятого числа этого месяца, находясь в состоянии умеренного опьянения.
– Вы хотите сказать… – осеклась Берта.
– Помолчите, – оборвал я ее.
Она бросила на меня свирепый взгляд, но сдержалась.
– Даусон выразился совершенно ясно, – сказал я. – Ситуация требует очень осторожного подхода, и мы не должны говорить ничего, что поставило бы нашего клиента в опасное положение.
Даусон энергично закивал головой, соглашаясь со мной.
Мало-помалу до Берты дошло, и она с тревогой принялась переводить взгляд с меня на Даусона и обратно, предупредив на всякий случай:
– Мы не можем идти против закона, Дональд.
– Конечно, не можем, – пожал я плечами. – Но пока что я не вижу никаких законов, которые можно было бы нарушить. Я так понимаю, мистер Даусон, вы не готовы объяснить нам, кто обнаружил этот кусок материи и какое он имеет значение?
– Я не знаю, – с чувством заметил Даусон, – имеет ли он какое-либо значение вообще. Вот почему я и пришел к вам. Я бы хотел, чтобы вы это установили.
– А если окажется, что он имеет определенное значение?
– Я хотел бы изъять эту материю наилучшим из возможных способов.
– Вы очень дорожите добрым именем своей семьи, но как будто не испытываете особой привязанности к вашей дочери, не так ли? – спросила Берта.
– Это не так. Я очень люблю свою дочь, но всякому терпению есть предел. Боюсь, что она поставила меня в такое положение, когда я не могу выражать отцовские чувства… по крайней мере, открыто. Я должен действовать незаметно, так сказать, из-за кулис, таясь от посторонних глаз.
– Ваша дочь живет в Лос-Анджелесе?
– Да.
– Под именем Филлис Даусон?
