Теперь уже действуя вдвоем, лекари переоблачили поднявшегося юного авгура, сняв с него заляпанный кровью бело-золотой паталун. И одели на него не менее роскошный золотой из плотной ткани халат, с длинными до запястий рукавами, а также обули в доходящие до колен золотистые сапоги, с множеством вертикальных складок на голенище. Ибо дотоль Камал Джаганатх был не обут, так как в чертогах в Атиши-ансамбль привычно находился без обуви, да и сами людоящеры не обувались.
Покуда юного авгура лечили и одевали, в каюту влиг-поте людоящеры внесли два высоких полупрозрачных столика на изогнутых двух ножках. Установив один подле кресла Камала Джаганатха, а другой возле трона верховного правителя. Людоящеры также поставили на них пузатые, темно-коричневые кувшины с длинными ручками и изогнутыми носиками, деревянные кубки (с расширяющимся кверху туловом, находящимся на двух узких, касающихся друг друга ножках), да небольшие квадратные тарелки из серебра с тонко нарезанными на них розовато-коричневыми кусками мяса.
Все то время, что возле юного авгура суетились, оказывая помощь, он разглядывал и самих лекарей, и прислуживающих людоящеров отметив, что и форма их лиц: круглых, овальных, треугольных, цвет волос: каштановых, светло-русых, соломенных и даже черных, имеет так много близкого с солнечниками и, видимо, обобщенно человеческим видом. Ощущая и сам того не понимая не страх в обществе этих созданий, а какую-то необычную приветливость, может и не родной, но и не чуждой ему расы, не расы — врага.
— Угощайтесь пресветлый авгур Камал Джаганатх, — проронил верховный правитель, когда ссасуа лекари усадили на кресло и подоткнули к бокам подушки. И тотчас людоящер прислуживающий ему и стоящий возле стола, налил юному авгуру в бокал розового цвета напиток, да протянул к его рукам. Синхронно, другой прислужник наполнил бокал для НгозиБоипело Векеса, да шагнув к трону, подал ему полный сосуд.
Камал Джаганатх приняв бокал, торопливо принялся пить из него, (оно как весь тот срок был мучим жаждой) опустошив наполовину и лишь погодя ощутив приятно-терпкий его вкус, схожий с газировкой солнечников. Легкое головокружение вмиг окутало ссасуа, а пред очами едва качнулся и сам трон, и сидящий на нем верховный правитель. Еще пара секунд и зарябила в иллюминаторе подле просматриваемая и вроде как замершая темно-синяя укрытая розовыми и бледно-голубыми растянутыми туманностями космическая даль. Диэнцефалон опять же парой секундой спустя определил, что Камалу Джаганатху подали какой-то алкогольный напиток, оный на Велесване никогда не употребляли, и к которому его теперь, после прожитых колоходов, даже не тянуло.
— Что, явамад ударил в голову пресветлый Камал Джаганатх? — улыбнувшись, вопросил НгозиБоипело Векес и залпом опорожнил кубок, слегка накренив его тулово вбок.
Улыбка у верховного правителя была очень приятной и располагающей к общению, и это несмотря на то, что на его верхних зубах, неизменно показывающихся при подъеме губы, выступали плоские розовые драгоценные камни, точно ограничивающие их края.
Камал Джаганатх несмело кивнул, ощущая несколько тугое состояние диэнцефалона, вроде жаждущего возмутиться пропущенному через подвластный ему организм.
— Велесвановцы не пьют явамад, абы сие хмельной напиток, — ровным голосом пояснил НгозиБоипело Векес, совсем немного сместив вправо кубок, так будто его тулово дотоль закрывало ему наблюдение. — Его превосходительство Арун Гиридхари, с каковым мы не раз встречались, неизменно отказывался от явамада. Считая, что он дурманит диэнцефалон. Обаче явамад приготовлен на меде и ягодах, с добавлением трав, и вельми полезен для здоровья, а также снимает физическую боль.
Камал Джаганатх протянул прислужнику полупустой бокал, и, осознавая, что коли ассаруа не принимает того напитка и он не должен, довольно-таки требовательно, не столько властно, сколько скорее все же капризно сказал:
— Укажите, верховный правитель принести мне воды, или молока, коль вы его употребляете. Не будем провоцировать мой диэнцефалон на приход фантасмагории, ежели вы, конечно, не собираетесь меня ноне вернуть Аруну Гиридхари.
