Человек с «Одиссея» поднялся на второй этаж, позвонил в квартиру № 4, откашлялся в кулак.
— Кто? — спросил за дверью низкий женский голос.
— Домна Поликарповна? — тихо спросил пришелец.
Дверь открылась. Перед ним стояла пожилая, лет под шестьдесят, женщина с проседью в черных волосах, с густыми черными бровями. Она была очень высока ростом, никак не ниже ста восьмидесяти. Человек с «Одиссея» знал ее по описаниям довольно хорошо, но сейчас, увидев наяву, был несколько удивлен. Домна Поликарповна производила очень внушительное впечатление, несмотря на то что облачена была в довольно засаленный халат малинового цвета. Вероятно, в молодости она была весьма недурна собою.
— Вы ко мне? — удивленно спросила она своим почти мужским баритоном, глядя на него сверху вниз.
— Именно к вам.
— Но я вас не знаю… — Она пожала плечами. — Впрочем, заходите, не через порог же разговаривать…
Она провела его на кухню, которая не блистала чистотой и была насквозь пропитана запахом кофе. Показав ему на старенький венский стул, взяла из лежавшей на столе пачки «Беломора» папиросу, чиркнула спичкой, закурила и сказала:
— Что же вы молчите? Вас Борис Петрович прислал или кто?
— Какой Борис Петрович? — Он сел, поставив портфель между ног.
Домна Поликарповна показала папиросой на пол.
— Ну, сосед мой снизу… Вы по поводу жилья?
Человек с «Одиссея» улыбнулся.
— Да, квартира мне нужна, но прислал меня к вам не Борис Петрович. Я из очень далеких краев, Домна Поликарповна.
— Загадки какие-то! — раздраженно сказала она. — Послушайте, довольно кокетничать, мне не семнадцать лет. Если вы хотите снять комнату — пожалуйста! А рассусоливать тут нечего.
— Вы бы присели, а то как-то неудобно — я сижу, вы стоите, — сказал он. — Можно, я тоже закурю?
— Ради бога! — Она села на стул по другую сторону стола. — Так в чем дело?
— Видите ли, Домна Поликарповна, как бы вам объяснить… — Он мялся, но делал это рассчитанно.
— Слушайте, молодой человек, не морочьте мне голову. Говорите прямо, кто вы и что вам нужно. — Она начинала сердиться, но голоса не повышала, как будто бы они с самого начала договорились не кричать. Со стороны их можно было бы принять за людей, которые только для посторонних хотят казаться взаимно недоброжелательными, а на самом деле испытывают друг к другу глубокую симпатию.
— Домна Поликарповна, я вас так хорошо знаю, вернее, вашу биографию, что вы сейчас удивитесь.
— Ну-ну! — подбодрила она его, сделав затяжку и пустив к потолку столб дыма.
— Вы ведь перед войной работали в германском посольстве.
Она не стала хвататься за сердце и не побежала в комнату за валерьянкой, как он ожидал. Она смотрела на него широко открытыми серыми глазами из-под густых черных бровей, а ему казалось, что она смотрит сквозь него. Ему даже страшновато стало от задумчивого взгляда этих больших и, по всей вероятности, немало повидавших глаз. В ее голове шла какая-то сложная работа, а он молчал, не зная, что говорить дальше…
Она заговорила сама.
— Вы слишком молоды, вам ведь не более тридцати пяти…
— Тридцать шесть, — уточнил он.
— Все равно, вы не могли знать меня тогда. Здесь об этом никто не знает тоже… Откуда вам известно?
— Это не имеет значения, вы не бойтесь…
— Я и не боюсь. — Она усмехнулась. — Насколько понимаю, бояться скорее надо вам.
— Вы ведь на оккупированной территории были.
— Ну, об этом я и в анкетах писала.
Нет, она действительно не была напугана. Может быть, чуточку нервничала. Ему нравилась выдержка этой пожилой женщины.
— Но вы ведь не писали в анкетах, что сотрудничали с оккупационными властями?
— Нет, разумеется, — спокойно сказала она. — Но давайте лучше начистоту. Вы сюда явились не для того, чтобы меня шантажировать, не правда ли?
— Это, конечно, не шантаж.
— И раз вы пришли ко мне, значит, вы меня не боитесь?
— Я привез вам привет от Веры Александровны.
Это был уже пароль, и она произнесла отзыв почти торжественно:
— Вы давно ее видели?
— Неделю назад.
Домна Поликарповна вздохнула.
— Вам действительно нужна квартира?
— Да.
— Комната у меня свободна. Что вам еще необходимо?
— Ваш совет.
— Пожалуйста…
