Что же до Русской земли, то уже этот разгром Киева свидетельствовал о её тяжкой болезни. Было, впрочем, много и других признаков упадка, не каждому очевидных. Ведь для простого обывателя скверные перемены незаметны, потому что вертится он волчком в рутине повседневности, иное дело – разумный читатель летописи. Тот теперь только вздыхать может по той тёмной поре, когда русское войско плавало на челноках под Царьград и грабило берега ещё более далекого Хвалынского моря, а Святослав Игоревич завоёвывал Болгарию. Ведь Олег Вещий в знак победы даже прибил свой щит на вратах Царьграда! Конечно же, греки не преминули отодрать Олегов щит от ворот Константинополя, как только челноки победителей скрылись за мысом, а их пьяные песни перестали терзать изысканный греческий слух. Зато какое славное всё-таки было деяние, достойное героев древнего Омируса!
И те времена теперь кажутся ему баснословными, в кои Владимир и его сыновья ходили в Чехию и Моравию, вооружённой рукой помогали королю-родственнику наводить порядок в Польше. Теперь ведь, напротив, венгерские и польские войска приходят на Русь, ввязываются в княжеские усобицы. И если Изяслав Мстиславович сумел удержать тех же союзных ему венгров от грабежей на Руси, то теперь они всё смелее вмешиваются в борьбу между князьями и боярами в Галицкой земле. И чем теперь это Галицкое княжество, а равно с ним Полоцкое или Суздальское, или Господин Великий Новгород, чем они отличаются от иноземных государств-соседей, от той же Польши или Венгрии? Там точно так же сидят родственники великого князя киевского, и точно так же они самостоятельны и от Киева независимы. Когда-то женили русские князья сыновей на английских королевнах и греческих принцессах, а дочерей отдавали за варяжских конунгов и французских королей. Теперь не метит так высоко Рюриково племя – где уж ему! Теперь для русских князей и смуглая половчанка сойдёт за иноземную принцессу.
А власть великого князя киевского? Разве не сузилась она, не ссохлась, будто кожаная перчатка, попавшая под дождь? Вот один из старших князей, победив всех противников, встал на костях, а затем утёр кровавый пот, приехал в Киев и сел в золотое кресло на Ярославовом дворе. Что же досталось ему под начало как новому великому князю? Да только разорённый Киев, малое пространство земель под городом, где даже Белгород, Вышгород и Овруч, некогда пригородные крепости, выделены теперь в самостоятельные уделы, – и всё. Да ещё великая честь, конечно… И призрачное старшинство над родом Рюриковичей, и уважение от «чёрных клобуков». А теперь вот уж лет десять, как на Русской земле два великих князя: один в Киеве сидит, а другой в Вышгороде, – и ничего, все привыкли…
Но если страна слабеет, то найдётся, в конце концов, для неё новый хозяин, чужой, иноземный, поневоле жестокий к покорённому народу властелин. А когда придут на Русскую землю такие завоеватели, тогда теперешняя жизнь, бедная и убогая, но под своими, нашей же веры и обычаев, князьями, покажется райской. Вот только не знал Всеволод, откуда он придёт, суровый, не знающий жалости завоеватель. Не с полудня, не из Царьграда: там греческому цезарю не до нас, ибо сам судорожно пытается удержать свои земли. И не с Востока: половцы, сильнейшие в Великой степи, точно так же разобщены, как и русичи. На Запад – вот куда с недавних пор со страхом посылал Севка-князёк свой испуганный внутренний взор. И были у него для того свои причины.
Пару лет тому назад его вызвал к себе брат Рюрик, незадолго перед тем победивший Ольговичей и пришедших с ними половцев, а в результате поделивший власть великого князя с главою Ольговичей Святославом Всеволодовичем. Странно было Всеволоду оказаться в том самом роскошном тереме, где так неплохо жилось ему в домочадцах у добряка двоюродного деда Вячеслава Владимировича. Брат его младший, Рюрик, встретивший его, сидя на скамье в гриднице, в ответ на приветствие не пожелал даже подняться навстречу старшему брату, нет чтобы обнять его. Этот уж добряком не был, а про себя Всеволод называл его не иначе, как рубакой.
