- Кто такие? - растягивая слова, спросил один из песиков.
- Бродяги, - ответил я, уже зная правильные ответы, спасибо моему дворовому детству.
- К Зойке, чтоль? - диалог с нами вел все тот же юноша, и складывалось ощущение, что он здесь главный.
- Ага, - ответил я.
- Лано, проходите, - вальяжно чуть отодвинув ногу, разрешил нам местный дон.
Я знал, что в таких случаях мешкать не стоит и, легонько пнув в бок вросшего в подъездный пол Сокола, поспешил пройти на лестницу.
- Фух, пронесло, - сказал я, когда мы оказались у искомой двери.
Но Сокол моей радости не разделял. Он покрылся мелкой испариной, его трясло, а лицо стало белее мела.
- Как мы обратно пойдем? - шепотом спросил мой друг.
- Так же, - пожав плечами, ответил я. - Не ссы, если бы они хотели нас отоварить, ждать бы не стали. Когда обратно пойдем, держись спокойно, не трясись - они это чувствует. И... это. В глаза, на всякий случай, лучше никому не смотри.
Сам не понял как получилось, но нагнал жути еще больше.
Наконец мы собрались духом и позвонили в дверь. Нам открыла сильно сдавшая женщина, в засаленном халате, с бегающими глазками и жуткой косынке.
- Здрасьте, - поприветствовал я, - нам бы "поллитру".
- Полтинник, - с усиленным ударением на втором слоге, произнесла Зойка, явно показывая, что ее товар не дешевка какая-то, а потому стоит соответствующе.
- Идет, - кивнул я и протянул заранее заготовленную купюру.
Зойка придирчиво оглядела бумажку, словно кому-то в мире может прийти в голову подделывать пятьдесят рублей. Но я не возражал, хотя вид хозяйки квартиры уже не вызывал желания покупать хоть что-то, что можно употребить внутрь. Проверив бумажку, бутлегерша удалилась, закрыв предварительно перед нами дверь.
- А чего ты так мало попросил? - ожил Сокол. - Нам же литров двадцать надо.
- Сначала попробуем, - ответил я. - Выкинуть пятьдесят рублей не так жалко, как две штуки.
- И что, - снова задрожал Сокол, - нам придется сюда снова возвращаться?
- Ну, можем здесь продегустировать, - пожал я плечами. - Только придется из горла пить. Ты как?
- Да хоть с пола, лишь бы через этих не ходить.
Появилась Зойка с пластиковой бутылкой, в которой плескалась мутная жидкость.
- Вот, - протянула она бутылку.
- Послушайте, - сказал я, не торопясь забирать купленное, - мы с другом идем на праздник и нам нужно больше алкоголя. Литров двадцать сможете нам налить.
- Двадцать, - глаза Зойки округлились от жадности. - Это две тыщи.
- Деньги есть, - уверенно сказал я, и достал две зелененькие бумажки. - Но мы же не можем вслепую покупать, надо сперва попробовать.
- Поняла, - засуетилась Зойка и снова захлопнула дверь.
- Ты чего? - удивился Сокол.
- Сейчас увидишь, - успокоил я его.
И правда, бутлегерша появилась с нашей бутылкой самогона, но в этот раз она в придачу передала нам маленький пакет.
- Только не шумите, - попросила она и захлопнула дверь.
Мы спустились на цокольный этаж, и устроились на подоконнике. Щедрая Зойка положила нам в пакет четвертушку черного хлеба, четыре стрелки зеленого лука и маленький кусочек сала, а на самом дне - о чудо! - нас радостно приветствовали два пластиковых стаканчика.
- Живем, - радостно сказал я и разлил по первой.
Ну, что сказать, Долмаром и не пахло. Пахло тухлыми овощами и чем-то неуловимо убийственным с химическим оттенком.
- Господи, какая гадость, - прохрипел Сокол и стал отчаянно заедать проглоченное.
- Ну, вот, а ты говорил двадцать литров, - ухмыльнулся я и закурил. Послевкусие было еще хуже, чем привкус.
- Что будем делать? - спросил меня приятель, тоже закуривая.
- Надо думать. С одной стороны - сивуха, не уверен, что все после такого доживут до утра. С другой стороны, если тебе эти люди не очень близки, а мне, например, именно так, я бы не парился. Ведь за две тысячи мы сможем купить максимум три литра водки. Охота тратиться?
- Нет, - покачал головой Сокол. - Я так не могу. Там и друзья мои будут, и девушки. Да и все сразу почувствуют эту вонь.
- Смотри сам, - пожал я плечами. - У меня две с половиной, за остальным надо домой идти. А как-то не хочется.
- У меня пятера, но мне еще жить на нее, - пожаловался Сокол.
