Днем позже Кунцевич обедал у Лейнера, на Невском, 18.
Дама не пришла, поэтому ел Кунцевич в одиночестве.
– Разрешите?
Рядом со столиком стоял следователь 12-го участка города Санкт-Петербурга Александров.
– Будьте любезны, присаживайтесь, Павел Александрович. – Мечислав Николаевич поднялся и пожал Александрову руку.
Только тогда, когда непрошеный гость сел за стол, Кунцевич увидел, что он сильно пьян.
– Награду уже изволили получить? – спросил следователь и неприлично икнул.
– Награду?
– Ну да. За раскрытие кражи из библиотеки.
– Да. Вот-с, полюбуйтесь. – Довольный Кунцевич протянул следователю руку, на которой сиял крупным драгоценным камнем перстень с вензелем императора.
Александров с минуту тупо разглядывал украшение, а потом поднял осоловелые глаза на его обладателя:
– А меня, батенька, обнесли! Ни черта не дали. А знаете почему? Нет? Так я расскажу. Вы ведь видели эти гравюры? Согласны, что им в притоне разврата надобно висеть, а не в царском дворце? Но как вам известно, я все найденное имущество должен передать законному владельцу. И вот, приезжаю я к Зимнему, на трех подводах приезжаю, груженных доверху. Принимайте, говорю. А они не хотят. Не наше, говорят имущество, и все. Как же говорю не ваше, если на каждой гравюре, на каждой литографии – штамп библиотеки! Полчаса уговаривал. Еле взяли. Да-с, скандал вышел. Вот за свою настойчивость и остался я без награды. Ведь всех наградили, даже ваших вольнонаемных агентов. Нет, я согласен, люди работали, старались. Вот вы, например, – соучастника разоблачили. Заслужили вы перстень с царским вензелем? Заслужили! Так и я не баклуши бил! Было указание – расследовать дело в кратчайший срок, так я следствие за полтора месяца кончил, и это по такому-то делу! Я у себя в камере ночевал! У меня один письмоводитель убежал, а другой ослеп от неустанной писанины! От меня жена чуть не ушла. И что мне за это? Шиш? Разве это справедливо? А-а, давайте выпьем, Мечислав Николаевич! Человек! Неси коньяку!
Вечер продолжили в квартире Кунцевича.
Совершенно пьяный следователь рассказывал:
– Знаете, как государь библиотекой пользовался? Нет? Приходит в библиотеку и говорит Леману, что ему хочется что-нибудь почитать; и знаете, эдак свою бородку рукой поглаживает. – Александров показал, как именно государь гладил свою бороду.
– Что прикажете, ваше величество? – спрашивает его библиотекарь. – Исторического содержания или что-нибудь из беллетристики?
– Да, да… что-нибудь. Из беллетристики.
– Из новейшей или из старой?
– Из старой… После только, потом.
– Так и уходит, ничего не взяв, – следователь засмеялся.
– Павел Александрович, я тебе больше коньяку не налью.
– Почему?
– Совсем ты от него окосел, крамольные речи говоришь! Хорошо, что я в охранном не служу, а то бы не поздоровилось тебе. Давай-ка лучше спать ложиться. Я тебе прикажу в гостиной на диване постелить.
– Нет, я домой.
– Куда ты в таком виде? Я твоей жене телефонирую, скажу, что ты у меня остался, не переживай.
Когда следователь уснул, Кунцевич налил себе рюмку, с наслаждением выпил, протер платком камень на перстне, полюбовался игрой его граней и тоже отправился спать.
– Вот как все было-то! – Мечислав Николаевич поднял бутылку, потряс и, обнаружив, что она совершенно пуста, поставил на пол. – А вы говорите, забыл Аркадий Францевич, перепутал! Ни черта он не перепутал, специально так написал!
Оба помолчали.
– Его где похоронили? – спросил Клопп.
Старый сыщик вздохнул:
– Там же, где и меня похоронят – в Сент-Женевьев-де-Буа.
– Съездим, проведаем?
– Конечно, съездим! В воскресенье и поедем.
На десятый день знакомства со столицей Франции Клопп взбунтовался:
– Что хочешь со мной делай, Настя, а сегодня я из номера не выйду. Меня уже ноги не носят.
– Ты с ума сошел? У нас только четыре дня осталось, а мы и половины из намеченного не осмотрели! На сегодня я Монмартр запланировала: Сакре-Кер, Мулен-Руж. К тому же в воскресенье я одна вынуждена была по городу ходить, когда вы с Мечиславом Николаевичем на кладбище ездили. Так что не дури, Ося, и собирайся, дома отдохнешь.
– Это когда же я отдохну? Мне на следующий день по приезде на службу. С корабля, как говорится, на бал.
