— Поч-ч-ч-ч-ему-у-у? — просвистело существо, обернувшись к кому-то за своей спиной.
— Не спорь, Вереск, я с ним сам разберусь, а ты ступай.
Коряга наклонилась прямо к лицу мальчика и, впервые сфокусировав на нем свои страшные зрачки, что-то неразборчиво скрипнула. Затем, медленно разогнувшись, она развернулась и нехотя побрела в лес.
Угасающее сознание мальчика успело оставить в памяти лишь силуэт невысокого старичка на фоне лунного света, кое-где пробивавшегося сквозь кроны деревьев.
Очнулся он утром, на опушке леса. Рядом стояло лукошко, полное грибов.
С тех пор прошло пятнадцать лет, и за это время он еще никому не рассказал о том случае в лесу. Но со временем люди в деревне стали замечать, что если вдруг у кого-то потеряется корова, или случится беда и, к примеру, заболеет человек неизвестным недугом, или начнут вещи пропадать либо скот помирать — нужно идти к Радмиру. Многие считали его навьим и плевались ему вслед, другие — божьим человеком. Но за помощью обращались и те, и другие. Сам он спокойно относился к своей славе и всегда шел навстречу тем, кто звал его на помощь. Так и сейчас, он не спеша шагал за своей гостьей к ее дому.
— Ну и что случилось-то, баб Дусь?
— А зайди, да глянь, — ответила старушка и приоткрыла дверь. Тут же в дверь с другой стороны влетело что-то тяжелое и, отлетев, покатилось по полу с глухим стуком.
— Кажись, кочерга, — проговорил себе под нос парень.
— Чур меня, чур! — заверещала бабка и отступила на пару шагов назад.
— Ты, бабуль, пойди пока у соседки посиди, — задумчиво произнес Радмир, глядя на дверь.
— Ага, ага, пойду, — ответила баба Дуся, задом пятясь к калитке.
Молодой человек проводил ее взглядом и, убедившись, что та вышла со двора, толкнул дверь. Тарелка просвистела мимо уха и вылетела на улицу.
— А ну, цыц! — рявкнул Радмир и вошел в избу. Глазам, привыкшим к темноте, даже в тусклом свете догорающей лучины комнату было хорошо видно. Кикимору он увидел сразу. Та сидела на белой печи и зыркала своими слегка светящимися глазюками по сторонам, в поисках очередного предмета, которым она собиралась запустить в незваного гостя. Молодой человек спокойно прошел к столу и присел на лавку. Подперев рукой голову, он, со скучающим видом, принялся рассматривать скатерть. Кикимора притихла от такой наглости, но через несколько секунд, придя в себя, аккуратно слезла с печи и на цыпочках подошла к столу. Радмир, прикрыв глаза рукой, наблюдал за ее действиями сквозь щель, оставленную между пальцами. Ростом она едва ли доходила ему до пояса. Худая, как щепка, с растрепанными волосами, она, зацепившись корявыми пальцами за краешек стола, залезла на него и села прямо на скатерть.
— Уходи-и-и-и-и-и-и-и!!! — вдруг каким-то низким загробным голосом проревела она ему прямо в лицо.
Радмир нехотя убрал руку от глаз и подпер ею подбородок.
— Чего орешь, болезная? Не глухой. Да и вижу тебя прекрасно. Что случилось-то, рассказывай? — скучающим голосом произнес Радмир.
Нежить выпучила свои глаза и, кажется, на секунду потеряла дар речи. Затем быстро придя в себя, она набрала воздуха, и дом содрогнулся от страшного воя. На этот раз ее голос стал высоким и писклявым. Радмир поморщился и поковырял пальцем в ухе.
— А по-русски если? — спросил он. — Я эти ваши пищалки вообще не понимаю. Еще и слышу потом плохо. Говори уже, чего взъерепенилась? Обидел кто?
Кикимора была удивлена. Наклонив голову, она смотрела на Радмира непонимающим взглядом. Он, в свою очередь, смотрел на нее.
— Ты меня видишь, что ли? — спросила она уже своим, слегка хрипловатым и скрипучим голосом.
— Еще как, — улыбнулся Радмир.
— И что, не страшно, что ли?
— Неа. Бывают и пострашнее. А ты молоденькая еще, симпатичная такая.
Кикимора замолчала. Вряд ли за свою жизнь она хоть раз слышала похвалу в свой адрес. А из уст человека, это вообще звучало дико.
— Чего буянишь-то? — снова спросил парень. — Нашла кого охаживать! Бабка — божий одуванчик… Чего ты ей покою не даешь? Насолила чем?
— Да плевать я хотела на твою бабку, сто лет она мне не нужна! — обиженно пробурчала Кикимора.
