Четвертое — что Служба Безопасности «Мирабели» обеспечивает, помимо всего прочего, тщательное прикрытие связи между концерном, «Видеоиграми…» и… похищением мальчиков.
И, наконец, пятое — предложил Морису почитать отрывки из выступления генерального директора «Мирабели», проводившего брифинг для журналистов, и опубликованного в бюллетене Блока отчета о заседании Комитета Планирования по неядерному оружию.
Морис это все выслушал и прочел, не проронив ни звука. Еще какое-то время прятался за облаком табачного дыма. И, наконец, выдавил:
— Я не предполагал, что это может так далеко зайти…
По службе Морис занимался проблемами стыковки бортовых компьютерных систем с сигналами датчиков биотоков; предполагалось, что это будет использовано в новом поколении боевых самолетов.
Морис хорошо знал отделы, где занимались совершенствованием ствольной и ракетной бортовой артиллерии (традиционно — гордость «Мирабели»), двигателями и навигационным оборудованием, поставляемым и для «Торнадо», и для «Миражей».
И эта высокооплачиваемая, престижная работа прямо-таки угнетала господина Хайнеруда! Он, вот так вот запросто, ухитрялся не вспоминать, что работа в «Мирабели» дает уникальные возможности профессионального совершенствования, постоянный доступ к самой, что ни на есть пионерской, в том числе и раздобытой по секретным каналам, информации! Для него вдруг стало главным, что трудится он над совершенствованием орудий смерти и разрушений и тем самым лично приближает час Страшного суда! Нет, досточтимый месье Шанэ, явно вы переоцениваете идеализм Хайнеруда. У него есть мотив потоньше; другое дело, что на данном этапе все это может внешне укладываться в схему одержимого пацифиста. То, что совпадают внешние проявления, вовсе не означает, что совпадают сущности.
Да и ведет себя Морис, если разобраться, вовсе так, как следовало бы голубю мира. Нет бы сидеть и страдать в уголочке, а он, еще не предпринимая активных действий, уже начинает весьма и весьма упорно совать нос в дела других отделов концерна.
Разумеется, узнать он мог не все — наиболее общие разработки контролируются весьма узким кругом лиц высшего директората, но все же в числе прочего подмечал и то, что теперь — когда Санже выложил свои предположения — представало совсем в ином свете. Подметил Морис, что появились в оружейном концерне две биологические лаборатории, стала регулярной переписка с биологическими и фармацевтическими центрами; сунув однажды нос в подшивку писем, Морис ничего не понял, но запомнил, что речь шла об ударной сенсорной мобилизации.
Обнаружил он и переоснастку двух сборочных цехов, с выделением части площадей в особо секретное помещение, — хотя даже на его уровне ведущего специалиста, — пока что ничего не указывало на необходимость таких мер. А тут Санже, и вырезка из бюллетеня. Его «Мирабель» оказывается, нежданно-негаданно выходит на европейский рынок с новым зенитно-ракетным комплексом исключительных тактико-технических данных…
«Внимание! Новинка! „Мирабель“ предлагает: комплекс „Зет-3“, гарантирующий перехват любых единичных и групповых целей, вплоть до ударных ракет с разделяющими боеголовками. Зона перехвата — от приземистого слоя до-ближнего космоса. Вероятность поражения тремя ракетами — 0,99, независимо от применения противником всех классов помех и авиаракетной самообороны.
Поставка строго комплектная, все узлы и блоки „ноу-хау“ защищены самоликвидаторами…»
Морис знал, даже был уверен, что очень хорошо знал возможности «Мирабели». Концерн шагнул вперед, новый сборочный цех выдавал очень маневренные, скоростные ракеты, в одно- и двухступенчатых вариантах. Но ракеты сами по себе — только исполнительные машины. Все дело в органах управления, в бортовых компьютерах. А пока что ни в перспективах собственных работ, ни в закупках (засекреченные перечни Хайнеруд читал ежемесячно… Личное обаяние — достаточно впечатляющая сила для молоденьких секретарш), не проходило ничего похожего на компьютеры, способные обеспечить такие боевые характеристики.
Если вообще на сегодняшний день компьютеры это могут обеспечить…
