— Здравствуйте, Серафима Георгиевна! Это вас беспокоит Перфильев Юра, помните такого?
— Уж не забыла, наверное, — ответил мне бодрый и даже какой-то любопытствующий голос. — Здравствуй, Жорик! Мама-то здорова? Что-то не звонит и не звонит…
— А я ее в санаторий отправил отдыхать. Она вам просила передать что-то насчет книжки, сейчас вспомню. Ах да. Книжку она заказала, как вернется — привезет вам. Но это будет не скоро, через месяц. Але! Вы меня слушаете?
— Слушаю, Жора, слушаю, — ответил мне словно бы другой, обиженный, чужой голос. — Да бог с ней, с этой книжкой, я думала, ты так позвонил. На старости лет чего только в голову не придет. Вот, подумала, надо же когда-нибудь начинать, у меня давным-давно к тебе разговор копится. Может, так бог рассудил, чтобы нам встретиться…
— Я, конечно, могу приехать, только я не понимаю…
— А тебе пока еще и нечего понимать. Что, жалко на старуху время тратить? Ничего, у тебя времени много, не обедняешь. Может быть, это такой случай счастливый, что Маргариты нет. Так приедешь? Запиши, как меня найти.
Я сидел некоторое время в растерянности. Что она имела в виду? Забавная, однако, старуха, таинственная. И зачем это Марго втравила меня в такую историю? Ах, уж эта ее хваленая обязательность! Придется ехать. Знакомая все-таки старуха, инвалид, может быть, ей надо чего. Придется ехать, будь она неладна. Дурацкий день! Да еще эта Ксения. Одиннадцатый час, а ее все нет. Где она шляется? Мне бы радоваться, что она пропала, а я волнуюсь. Но тут наконец Ксения явилась, скромненькая, усталая, тихая.
— Ну, где это ты моталась целый день?
— На стройке была и… это…
— Ну что ты все врешь?
— Я не вру. Я правда была, и на заводе даже одном была, и на лавке сидела… Я тебе зря мешать не хочу, думаешь, я не понимаю?
— Да что ты обо мне-то еще должна понимать? Ты в мои дела не лезь. Лучше бы своими занималась!
— Я и занимаюсь. Только сам ты прекрасно понимаешь, что на работу мне не устроиться.
— Ну так поезжай домой, черт тебя возьми, нагулялась, и хватит.
— Я бы поехала, а где у меня дом-то? Не понимаешь ты ничего…
— Врать надо меньше, может, я бы тогда чего и понял.
— А ты что — никогда не врешь?
— Не твое дело! — Я возмутился.
— Вот видишь, ты — тоже! А если бы я не врала, так бы ты меня к себе и пустил! Испугался бы и меня бы с лестницы — в шею. Еще, спасибо, Сонечка пришла, тебе перед ней неловко было, а то бы ночевать мне на улице…
— Да прекратишь ты или нет! И отца что — тоже выдумала?
— Отец есть. В Красноярске.
— Так я дам тебе сто рублей в зубы и катись!
— Не-а.
— Это что — шантаж?
— А понимай как хочешь. Мне деньги нужны, понимаешь? Я, например, у него взаймы брала, а он у чужих людей одалживался. Он пьющий, у него ничего нет.
— Так зачем же ты тогда к нему едешь? — выпалил я в отчаянии.
Ксения посмотрела на меня, как на ненормального.
— А для чего вообще к родному отцу едут? Тоже мог бы своими вывернутыми мозгами понять. Он ведь мне отец.
Я растерянно молчал, все это было не по мне, не для меня. И зачем я только с ней связался? Лучше бы меня сразу профессионалы ограбили, и мороки было бы меньше а с этой я просто не знал, как говорить.
— Ох, Ксения!
— Что, не нравлюсь? А я обыкновенный человек, я за существование свое борюсь, как ты не понимаешь! Думаешь, я такая дрянь? Да нет, просто так обстоятельства сложились, теперь вылезать надо. Может, и нехорошо, но другого-то выхода у меня нет, разве не понятно? Ведь не помрешь же ты из-за этого, правда? А для меня жизнь… Мне только подняться. Я, может, и сейчас еще не всю правду сказала, я вообще люблю врать, но только ты меня не бойся, ты парень хороший, тебе от меня вреда не будет. Может быть, я тебе потом даже и деньги отдам, вот увидишь…
Ну что тут было говорить? Я только с досады махнул рукой.
