«На скольких языках изданы Ваши книги?..» — «На тридцати». Мы знали об этом, потому что об этом не раз писали все, кто до нас встречался с Жоржи Амаду. «Каковы тиражи Ваших книг в Бразилии и за рубежом?» Ответ и на этот вопрос не был для нас новостью: даже небывалые по бразильским представлениям тиражи книг Жоржи Амаду на его родине уступают астрономическим тиражам его романов в Советском Союзе.
«Каковы Ваши творческие планы?» — спрашивает Виталий. И сеньор Жоржи отвечает, что вообще-то он не любит говорить о будущих книгах, ибо сам не знает, какой получится у него книга, до тех пор, пока не поставит точку в конце последней главы. Но сейчас он может ответить на этот вопрос. Ибо очередная книга почти готова. Это не роман. Это книга о Баие. Нечто вроде эссе. Гимн родной земле. Там будут фотографии Флавио Дамма, — одного из известнейших бразильских фотографов. И рисунки Карибе — «одного из лучших наших художников, может быть, самого байанского художника, хотя он, как это ни покажется странным, по происхождению не байанец и даже не бразилец: родился в Аргентине, по приехал сюда, стал бразильцем, живет у нас в Баие, и трудно найти другого художника, который так чутко и зорко чувствовал бы и понимал нашу землю».
— Как, простите, имя этого художника? — переспрашивает Виталий.
— Ка… ри… бе…
Виталий пишет, показывает написанное сеньору Жоржи, Мастер проверяет, утвердительно кивает головой. А меня начинает распирать злость: зачем писать все это в блокнот? Не лучше ли было бы воспользоваться магнитофоном? Микрофон, бывает, поначалу пугает и сковывает людей, но к нему быстро привыкают, через пять-десять минут собеседник перестает обращать на него внимание, и беседа идет плавно, человек охотно раскрывается перед тобой.
— Извините! — В комнату входит женщина средних лет, черноволосая, густобровая, как украинка, с морщинками у глаз, теми самыми морщинками, о которых Марк Твен сказал, что они могут быть только следами прошлых улыбок. В руках у нее поднос: кофе, соки, печенье. Мы уже знакомы с ней: дона Зелия, жена Жоржи.
— Извините, что мешаю вашей беседе, но хотела бы угостить вас кофе.
— Ничего, ничего, — говорит Виталий, закрывая блокнот. — Мы в принципе уже почти закончили. Вот, может быть, мой коллега пожелает задать сеньору Жоржи какой-нибудь вопрос. — Он поощрительно похлопывает меня по плечу. Чувствую, что он доволен и интервью своим, и мной он тоже доволен: я проявил такт, не нарушил неписаных норм журналистской этики.
Дона Зелия разливает по чашечкам кофе, сеньор Жоржи дружелюбно смотрит на меня в ожидании, а у меня, как назло, вылетел из головы этот вопрос, который я вынашивал со вчерашнего дня. То есть не сам вопрос, а его перевод на португальский. Я мучительно вспоминаю заготовленную и напрочь забытую фразу, чувствую, что даже краснею от напряжения, но не могу вспомнить и, поскольку все вопрошающе глядят на меня, выпаливаю первое, что пришло в голову:
— У вас очень красивый дом…
Сеньор Жоржи улыбается и покачивает головой в знак согласия. Дона Зелия, которая в эту минуту ставит передо мной чашечку кофе, говорит:
— Да, он всем нравится. Его помогали отделать наши байанские друзья, художники и архитекторы. И знаете, кого мы должны благодарить за этот дом? — спрашивает дона Зелия. — Габриэлу…
Мы с Виталием удивленно поворачиваемся к сеньору Жоржи. Он улыбается в седеющие усы и прихлебывает кофе.
— Да, да, — говорит его жена, усаживаясь на диван. — Жоржи продал американской кинофирме «Метро» авторские права на экранизацию «Габриэлы», и на эти деньги мы построили дом.
— А фильм? — спрашиваю я.
— Фильм до сих пор так и не снят, — говорит дона Зелия.
— К счастью, — добавляет сеньор Жоржи. — Надеюсь, что этого никогда не случится.
— Мы хотели, чтобы дом был типично байанский, — говорит дона Зелия, и, услышав слова «типично байанский», сразу же вспоминаю вопрос, который хотел задать хозяину дома:
— Сеньор Жоржи, я работаю в Бразилии совсем недавно, всего несколько месяцев, и в Баию приехал впервые, но уже много раз слышал, что Баия — это самый типичный бразильский штат, что душа Бразилии живет в Баие. Это правда? И если это правда, то объясните, пожалуйста, почему именно Баия приютила у себя «душу Бразилии». И вообще: что это такое — «бразильская душа»?..
