По обе стороны экватора - страница 11

Дона Тереза ликовала, ее распирало неудержимое желание выплеснуть на меня хотя бы малую толику обуревающей ее нежности к своему отпрыску.

— Угадайте, сеньор Игорь, — спросила она, — какой подарок получил от меня Генри к своему совершеннолетию?

— Какой?.. Мотоцикл, наверное, — сказал я, зная, что мотоциклетный спорт как раз в то время входил в моду среди молодежи «класса А», как классифицировали местные социологи наиболее обеспеченные слои населения, и каждую ночь Копакабана оглашалась неукротимым ревом мотоциклетных моторов и визгом сирен, исполняющих популярную мелодию «идола» 16-летних Роберто Карлоса: «Я хочу, чтобы все катилось к дьяволу».

— Нет, не мотоцикл, — с улыбкой ответствовала дона Тереза.

— Неужели вы купили ему автомобиль?

— Нет, вы не угадаете. Лучше послушайте и согласитесь, что такой подарок своему сыну может сделать только действительно эмансипированная мать… Так вот, я повела его в буате. Знаете этот миленький уголок: «Черная птица» на улице Сикейра Кампос?

Да, я слышал об этом «буате», как называются в Бразилии ночные кабаки с очень дорогой выпивкой и не очень дорогими служительницами Мельпомены и Талии. Пять лет назад, как писали газеты, он был самым модным прибежищем артистической богемы, но впоследствии пришел в упадок, и его владельцы пытались удержать клиентуру особо смелыми сеансами стриптиза.

— Я, конечно, знаю, что мой Генри бывал уже в «Черной птице» и без меня, но мне очень хотелось отпраздновать его совершеннолетие именно таким выходом «в свет». Тем более что я женщина без предрассудков. Я не прячу свои годы и не стесняюсь взрослого сына. — Она энергично взмахнула свежеокрашенными, черными, как смоль, кудрями. — Мы очень мило провели вечер. И Генри понравилась там Марго. Вообще-то ее зовут Жоана, но эти мулатки из простонародья всегда берут себе для сцены артистические имена на заграничный лад. Так вот Марго — она там королева стриптиза, ее всегда принимают очень хорошо — произвела на моего Генри просто неизгладимое впечатление. Я его не осуждаю: мальчик вырос, и у него появляются вполне естественные запросы. И потом эта девочка — одна из немногих, кто еще сохранил способность удерживать стриптиз на уровне подлинного искусства… Генри прямо-таки потерял голову, и я решила сделать ему подарок. Я разрешила Генри пойти с ней. И оплатила ему целую ночь с Марго, что, между прочим, стоит недешево.

Дона Тереза торжествующе посмотрела на меня. И засмеялась счастливым смехом матери, у которой есть все основания гордиться любимым сыном.

Придя в себя от этого всплеска откровенности, я вздохнул и согласился, что ни я, ни моя жена, конечно же, не способны на такой взлет родительской нежности.

И будь у нас сын, а не дочь, жена вряд ли рискнула бы ознаменовать его совершеннолетие знакомством с глубоким и своеобразным артистическим дарованием Марго. Ибо в нашей опутанной архаическими предрассудками семье пока еще отдается предпочтение классическому балету перед новаторским искусством жриц свободной любви из «Черной птицы». «И вообще, — вздохнул я, — мы с супругой являемся приверженцами классических методов воспитания детей».

— А жаль! — назидательно сказала дона Терезинья и отправилась на кухню сварить еще по чашечке кофе.

После того как квартира была найдена, мне, как и каждому зарубежному корреспонденту, предстояло сделать еще один важный шаг: обзавестись аккредитацией, то есть получить у властей документ, разрешающий заниматься корреспондентской деятельностью. Для этого я отправился в старинный особняк на улице Флориано Пейшото, где находилось тогда министерство иностранных дел, названное «Итамарати» — в память об одном из прежних владельцев этого импозантного бело-розового здания.

В уютном салоне, затянутом древними гобеленами, меня встретил учтивый чиновник, облаченный, как гробовщик, в черный костюм. Пробежав глазами письмо руководства Гостелерадио с просьбой «аккредитовать подателя сего в качестве собственного корреспондента Советского телевидения и радио в Бразилии», он угостил меня неизбежным во всех официальных церемониях «кафезиньо», откашлялся, закурил и заговорил.