– А как вы сами пройдете на Ла Гранху, если мост будет взорван?
– Мы возьмем с собой все необходимое, чтобы восстановить мост сразу после того, как овладеем ущельем. Операция, как всегда, сложная, но красивая. План разработан в Мадриде. Очередной шедевр Висенте Рохо, неудавшегося профессора. Я наступаю, и наступаю, как всегда, не располагая достаточными силами. Тем не менее операция небезнадежна. Я испытываю в связи с ней бо́льшую уверенность, чем обычно. Она может оказаться успешной при условии, что мост будет взорван вовремя. Тогда мы сумеем взять Сеговию. Вот смотрите, я вам покажу. Видите: мы начнем наступление не со входа в ущелье, оно уже наше, а гораздо дальше… вот здесь…
– Я бы предпочел не знать, – перебил его Роберт Джордан.
– Ладно, – согласился Гольц. – Когда идешь в тыл противника, лучше не обременять себя лишним знанием, правильно?
– Я всегда предпочитаю не знать. Тогда, независимо от того, что случится, выдал – не я.
– Да, лучше не знать, – сказал Гольц, водя карандашом по лбу. – Сколько раз я оказывался в ситуации, когда говорил себе: лучше бы я этого не знал. Но то единственное, что вам следовало понять насчет моста, вы поняли?
– Да. Понял.
– Не сомневаюсь, что поняли, – сказал Гольц. – Не стану произносить напутственных речей. Давайте просто выпьем. После долгих разговоров меня всегда мучает жажда, товарищ Хордан. Ваше имя забавно звучит по-испански – товарищ Хордан.
– А как по-испански произносится Гольц, товарищ генерал?
– Хоце, – ухмыльнулся Гольц, горловое «х» он произнес с хрипотцой, оно напоминало простудное покашливание. – Хоце, – ворчливо повторил он. – Товарищ хенераль Х-хоце. Знал бы, как произносится Гольц по-испански, придумал бы себе имечко получше, прежде чем отправиться сюда воевать. Подумать только: ехал командовать дивизией, мог выбрать любое имя, какое захотел бы, – и выбрал Хоце. Хенераль Хоце. Но теперь уже поздно менять. Как вам нравится партизанить? – Это было русское слово, означавшее диверсионную работу в тылу врага.
– Очень нравится, – ответил Роберт Джордан, усмехнувшись. – Все время на свежем воздухе.
– Мне в вашем возрасте тоже очень нравилось, – признался Гольц. – Говорят, вы мастерски взрываете мосты. Очень научно. Но это только слухи. Я сам никогда не видел вас в работе. Может, на самом деле все не так? Вы и впрямь их взрываете? – поддразнил он. – Выпейте. – Он протянул Роберту Джордану стакан испанского бренди. – Так вы их действительно взрываете?
– Иногда.
– С этим мостом никакого «иногда» быть не должно. Ладно, не будем больше об этом. Вы уже и так все поняли. Мы поговорили очень серьезно, так что теперь можем позволить себе и пошутить. Признайтесь-ка, много ли у вас девушек по ту сторону фронта?
– Нет, на девушек времени не хватает.
– Вот это вы зря. Чем менее регламентирована служба, тем менее регламентирована жизнь, а у вас служба совсем не регламентированная. Вот только постричься бы вам не мешало.
– Я стригусь по мере необходимости, – сказал Роберт Джордан. Он бы проклял все на свете, если бы ему пришлось побриться наголо «под Гольца». – У меня и кроме девушек забот хватает, – сердито добавил он. – Какую форму мне надеть?
– Никакой, – ответил Гольц. – И с прической у вас все в порядке. Я просто поддразнил вас. Мы с вами очень разные люди. – Он снова наполнил стаканы. – Вы думаете не только о девушках. Я вообще никогда не думаю. С какой стати? Я – Général Soviétique[4]. Я никогда не думаю. И не пытайтесь заставить меня думать.
Его подчиненный, работавший с картой, прикрепленной к чертежной доске, недовольно буркнул ему что-то на языке, которого Роберт Джордан не понимал.
– Заткнись, – ответил ему Гольц по-английски. – Хочу шутить и шучу. Я всегда такой серьезный, что иногда могу и пошутить. – И, обращаясь к Джордану, добавил: – Ладно, пейте и можете идти. Вы все поняли, да?
– Да, – ответил Роберт Джордан. – Понял.
Они обменялись рукопожатием, он отдал честь и вышел на улицу, где его ждала штабная машина, в которой, дожидаясь его, спал старик; он так и не проснулся, пока они, миновав Гвадарраму, сворачивали на дорогу, ведущую в Навасерраду, и ехали на базу Альпийского клуба, где Роберт Джордан соснул часа три в одном из коттеджей, прежде чем отправиться в путь.
