— Габриэлла всё понимает, даже любовника себе не заводит, — честно ответил он, — братья сколько раз пытались её уличить, да всё без толку.
— Вашему счастью не все рады в вашем доме? — тут же спросил я.
Он чуть нахмурился, перевёл взгляд на сеньора Франческо, но тот лишь кивнул ему.
— Это сложный вопрос сеньор Витале, — он задумался, — наверно самый лучший ответ на него будет — это человеческая зависть. Я успешен, наследник рода, счастлив в браке и имею верную, любящую жену и двух детей, но вот тот, кто думает, что подобного на свете не может быть, равняя людей и их поступки под собственные мысли, причём палец о палец ничего не делая, чтобы что-то изменить в своей жизни, вот такие и пытаются очернить меня перед отцом и всеми остальными.
— Хм-м-м, — я задумчиво постучал пальцами по столу, картина была в целом ясной. Сильно сомневаюсь, чтобы он меня обманывал по-крупному. Сеньор Франческо, которому я доверял, поручился за него, к тому же, вовремя всего разговора у меня самого не возникло к Бертуччи ни капли негативных эмоций, как бы я не пытался их из себя выдавить.
За столом повисла тишина, а двое взрослых переглянулись.
— У нас во взаимоотношениях с партнёром есть одно негласное правило сеньор Бертуччи, — наконец я принял решение, — мои просьбы, какими бы они ни были для вас странными и необычными, нужно исполнять в точности. Более подробно вам об этом расскажет второй наш компаньон.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
— Так вы согласны сеньор Витале? Согласны принять меня в свою компанию?
Такое конечно странно было слышать от взрослого, но я похоже начинал привыкать. Поэтому я протянул ему руку, которую он яростно пожал.
— Вы нужны будете мне через неделю, мы запускаем пробную стройку, и вы понадобитесь мне как эксперт.
— Да, конечно, — закивал он, — где мы встретимся?
— Заезжайте ко мне домой, я предупрежу охрану, — я поднялся из-за стола и откланялся, — прошу меня простить, меня ждут учителя.
— Вас всё ещё есть кому-то, чему-то учить сеньор Витале? — с ехидством поинтересовался хозяин дома.
— Сеньор Франческо, — я с укоризной посмотрел на него, — верховая езда, стрельба из лука и фехтование, к моему глубочайшему сожалению нельзя выучить за месяц, как например другой язык.
— Ну что ж, это весьма полезные занятия для молодого человека, — покивал он головой, — буду ждать от вас новостей.
Я поклонился ещё раз обоим и вышел.
Когда ребёнок с невероятно умными и холодными глазами вышел, Бертуччи поёжился.
— Наверно так себя чувствуют, на допросе в суде, — признался он.
Сеньор Франческо пожал плечами.
— Я предупреждал, что этот малыш рано или поздно уронит мир к своим ногам.
— Сегодня отец слышал во дворце, на приёме генуэзских послов у дожа, как тот рассказывал, что его сын сделал со своим врагом, — Бертуччи покачал головой, — он приказал расплавить золото из своего кошеля и вылить его в рот одному из вассалов императора Священной римской империи, прямо у того на глазах.
Глаза у собеседника расширились и он даже наклонился, чтобы лучше слышать.
— И ничего не сделал ему?
— Энрико закончил рассказ к сожалению на этой части, — признался Бертуччи, — но почему-то, зная его сына, ни у кого не повернулся язык сказать, что это наглая ложь. Как сказал отец, Дандоло ещё при этом усмехнулся и сказал, что попросил сына подумать, что можно сделать с поведением генуэзских мореплавателей, которые стали непонятно отчего последнее время выдвигать непомерные требования.
— Послов проняло? — засмеялся Франческо.
— Запугивать целый город шестилетним ребёнком выглядело бы странно, если бы не все эти истории, которые возле него крутятся, словно мухи, — покачал в ответ тот головой, не понимая, как такое возможно.
— Если Витале предложит тебе поспорить на это — не соглашайся, — сразу предупредил его старший компаньон, — это его ещё больше раззадорит и он опять что-нибудь придумает, отчего Папа обрушит на его или наши головы ещё большие кары.
Мужчина посмотрел на него серьёзно.
— Вы так в нём уверены дядя Франческо? Мне подчиняться ребёнку?
— Смотря, что ты хочешь Бертуччи, — тот легко улыбнулся, — смотря какие цели ты преследуешь.
