Он это понял и затем с округлившимися глазами смотрел, как мой нож легко снимает стружку с его, при этом ничуть не тупясь. Он даже для проверки провёл подушечкой большого пальца по лезвию, ощутимо порезавшись. Что-то закричав при виде крови, он бросился к своим, возбуждённо крича и показывая палец. Через пять минут они все порезались, перепробовали лезвие на всём, что у них было с собой, и тогда он вернулся обратно, снимая золотой наруч и показывая на нож, попытался передать его мне.
Я отрицательно покачал головой, показывая, что наруч приму за бусы, а за нож нужны три таких. Он задумался и сняв с себя все украшения положил их на материю, показывая на нож. Я теперь закивал утвердительно, и забрав себе золото, протянул к ножу ещё и ножны. Он вскрикнул, когда я показал, как их правильно вставлять и носить, и тут же проделал это сам, снова умчавшись показывать своим соплеменникам. Те явно оценили, поскольку вскоре из поселения притащили какое-то животное похожее на кабана, только гадкого с виду и меньшего размера, чем я привык. Новообретённый хозяин железного ножа, резко провёл им по горлу животного, брызнула кровь, порось взвизгнул, но почти сразу обмяк. Это простое действо ещё больше взбудоражило всех и они отправились в поселение. Я остался на месте, и приказал одной лодке ждать, а вторую отправил измерять глубину лагуны, чтобы выяснить сможет сюда зайти и маневрировать «Елена».
Через час от посёлка вернулась сразу целая делегация, с большими кожаными свёртками. Уже мой знакомый дикарь, с висящим на поясе ножом в ножнах, показал мне на второй нож и золото, которое он принёс с собой. Я, чтобы всё выглядело честно, достал большие весы, и положив на одну сторону то золото, которое получил от него за первый нож, показал класть туда другие золотые предметы, чтобы их уравновесить.
Когда обе чаши сравнялись, я сгрёб золото второй партии и отдал ему следующий нож. Он яростно закивал, признавая сделку и тогда мне выволокли все принесённые шкуры, на которых было столько золота, что я забыл про пот, катящийся с меня градом и яркое солнце. Уже этого количества было достаточно, чтобы окупить сборы и подготовку корабля к походу.
Я повернувшись, приказал второй лодке привезти ещё ножей, а сам стал взвешивать принесённое, сверяя его всё с той же первой мерой, которую он мне отдал за нож. Он правда не знал, что эта чаша была не совсем простая и была тяжелее той, куда я клал новые предметы, а чтобы этого было незаметно, удерживал вторую чашу аккуратно пальцем. Конечно же, у меня имелась и такая с правильным весом, на моменты, если возникнут разборки. Но пока прокатывало так и гора золотых предметов рядом со мной всё росла.
Очень скоро воины потратили всё золото, которое имели, разобрав себе ножи, и ко мне, осторожно косясь на мужчин, подошла старая женщина. Она показала пальцем на разноцветные бусы, которые оказались не востребованные мужчинами. Я протянул одно из ожерелий ей. Она долго его рассматривала, то на солнце, то пробуя на зуб, затем протянула мне золотой наруч, который сняла с себя. Я его забрал и отдал ей бусы. Она скрылась в поселении и вскоре оттуда потянулись вереницы девушек, женщин, которые отдавали мне золото, в обмен на стекло. Я с непроницаемым лицом также сделал мерой тот самый наруч, который старуха дала мне первой, показывая, что у меня всё честно и я ни с кого не беру больше веса, чем с других.
Обмены закончилась только под вечер и местные возбудились вновь, когда красавица «Елена» приблизилась к берегу, так что её стало отлично видно, а особенно её размеры. На берег прибежали почти все, громко восклицая и показывая пальцами на корабль.
Затем тот первый абориген, который выменял у меня нож, притащил ко мне две тарелки полные мясом, из которого ещё исходил пар, и показывая сам, что он ест, передал мне вторую чашку. Я конечно же впился в него зубами, что вызвало у него очередной ворох эмоций. Так мы закрепив мир, разошлись на ночь.
Побоявшись остаться на берегу, мы заночевали на корабле, а утром, я попытался наладить контакт с уже знакомым мне местным, который сразу появился на берегу, как только я пристал туда на лодке. Показывая сначала на себя и его, я узнал, что его зовут Мгмамга, затем указывая на различные предметы, я называл их название, а он поняв, что я хочу, повторял на своём языке. Он так старался, чтобы мы понимали друг друга, что я достал из мешочка на поясе кусочек зеркала, обрамлённый в латунный ободок и протянул его ему.
