— Этот мальчишка сам того не желая помог нам, его глупая выходка обернулась добрым делом, — сказал он, — посланник хана не думал, что монахи умеют обращаться с оружием. Он расскажет об этом другим и наши позиции в степи укрепятся.
Признаться, тогда я не понял, что имел в виду владыка. Но в этом не было ничего удивительного от послушников скрыты мудрые мысли великих.
В галерее нельзя было задерживаться надолго, поэтому я немного полюбовался видом из окна и опять спустился на второй этаж. Проходя мимо кухни, я замешкался на минуту, чтобы вдохнуть приятные ароматы. Дверь была открыта и от плиты тянуло сытным мясным духом. В огромных кастрюлях что-то варилось, шкварчала большая сковородка, накрытая тяжелой крышкой. Время обеда еще не наступило, но есть хотелось ужасно. Тарелка каши, которая досталась мне на завтрак могла быть и побольше. Я потуже затянул пояс, чтобы пустой живот урчал не так сильно и шмыгнул в темный боковой проход, но сразу на кого-то наткнулся, попробовал сбежать, но был пойман за рукав.
— Ты кто такой, — взвизгнул старый монах, — куда идешь?
— Послушник второго круга, иду в молельный зал, — скороговоркой ответил я.
— Почему не работаешь?
— По приказу брата Симона я убирал гостевые комнаты. Сейчас иду на молитву.
— Убирал гостевые? — монах вытащил меня на свет и с сомнением оглядел с головы до ног, — как это Симон допустил тебя до чистой работы?
— Приехал какой-то вельможа, а комнаты не убраны, вот он и заставил меня полы подметать, — насплетничал я.
Старик подслеповато прищурился. Я знал, что он прислуживает владыке и очень удивился, увидев его здесь. Наверно угощение, которое готовили на кухне предназначалось для понтифика, и старик пришел, чтобы снять пробу.
— Ты уборщик верно? — спросил он.
— Да, брат.
— Сгодился Симону, сгодишься и мне. Руки покажи.
Я вытянул вперед грязные ладони.
— Фу ты, неряха. Ладно ванна владыки ничем не отличается от умывальни в трактире, — пробормотал монах, наверно он был глуховат и не думал, что я смогу разобрать его шепот.
— Иди за мной.
Он покрепче ухватился за рукав моей куртки, словно боялся, что я сбегу, и потащил меня вверх по лестнице. Возле покоев владыки он остановился, поскребся в тяжелую дверь и не дождавшись приглашения повернул массивную ручку. Мы очутились в маленькой круглой зале, из которой вели два прохода закрытые тяжелыми портьерами. Вдоль стен стояли низкие столики, на которых была разложено церковное облачение и предметы культа. Мне бросились в глаза белые свечи в высоких канделябрах и массивные чаши для вина. Из залы мы попали в небольшую комнату без окон, посередине которой стояла мраморная ванна, выстеленная изнутри чистым полотном, в углу на печке в большом котле грелась вода.
— Помоги перелить воду, — сказал монах, протягивая мне толстые рукавицы, — а то сил не хватает.
Он действительно был очень стар. Интересно, кто поручил ему такую работу? Тут и молодым было бы не легко справиться. Мы с трудом подняли котел, протащили по полу и поставили возле ванны.
— Передохнем немного, — сказал старик, вытирая вспотевший лоб.
Наконец он отдышался и знаком показал мне, что пора браться за дело.
Мы с огромным трудом оторвали котел от пола, подняли и наклонили над ванной. С шумом полилась вода, поднялся густой пар. Старик неожиданно вскрикнул, возможно, обжегся и чуть не выпустил ручку, часть воды расплескалась по полу.
— Ах ты, непутевый, — накинулся он на меня, когда работа была закончена, — из-за тебя столько воды натекло.
На самом деле я был ни в чем не виноват, вода пролилась по его вине, но злобного монаха было не остановить. Ругаясь в полголоса, он порылся за печкой, достал тряпку и бросил мне.
— Вытри пол и убирайся, — сказал он и ткнул кривым пальцем в дальнюю портьеру, — выход там.
— Хорошо, брат — я кивнул.
Монах что-то проворчал и вышел. Я остался один и принялся с остервенением тереть каменные плиты. Сегодня мне не везло. Сначала я попался на глаза Симону, потом старику. Старшие всегда искали возможность свалить часть работы на молодых.
Вообще от покоев владыки я ожидал большего. Я думал, что при входе увижу грозную стражу, а в комнатах мебель из дорогого дерева и всякие интересные вещицы. Размышляя об этом я закончил уборку, засунул мокрую тряпку за печку, вытер руки о куртку и уже собрался уходить, когда за портьерой послышались тяжелые шаги.
