Однажды я спросил лесника а как же беглые? Им-то не все равно – правила, не правила.
Он сказал: «Нет!»
И на мое идиотское: «Что нет?» он ответил: «Тут не город. Судов, прокуроров нету… Тут болота кругом. И не найдут. Искать не станут».
Мелкашку мне все-таки дали. Патронов было коробок, наверное, десять, может, больше, стреляй хоть до посинения.
С этой мелкашкой у меня были два памятных случая.
Обычно я ходил и стрелял по шишкам, по наростам на деревьях, по сучкам. Сам себе выбирал мишени и расстояния и стрелял.
Однажды мы втроем сидели на полянке у небольшого болотца, курили и трепались обо всем на свете. Мир и покой царили вокруг. Птичий клин пролетел над нами. Проскакал заяц. Две коровы пришли и стали пить воду метрах в трех от нас. Пищали комары. Стаи мошки вились в воздухе, но особенно не досаждали из-за папиросного дыма.
Так нет же! Шило в заднице, как обычно, не дало насладиться уютом бытия!
Колька с Юркой заспорили, можно ли ездить на корове. Слово за слово, и дело чуть не дошло до драки.
Один орал: «Фигня вопрос!», другой: «Кишка тонка!»
Я пытался их разнять, куда там!
Я плюнул, взял мелкашку и стал выбирать, куда бы пальнуть.
Колька схватил корову за веревку на шее и повел ее к пеньку, на который уже взгромоздился Юрка. Корова особенно и не сопротивлялась. Шла себе спокойно.
В это время я высмотрел такую большую серую грушу на дереве, почти над тем местом, где на пеньке стоял Юрка. Она висела, покачиваясь, здоровенная такая, неровная, и из нее торчали несколько маленьких сосновых веточек. И сбоку у нее была дырка.
Колька подвел корову.
Юрка ухватил ее за рог и влез на спину.
Я выстрелил и попал в самое основание этой груши. Она рухнула на землю.
И из нее вывалился мохнатый ком диких пчел, который стал расти на глазах.
И они облепили Юрку вместе с коровой.
Мы с Колькой успели прыгнуть в воду!
Юрка не успел.
Корова тоже.
Через пару секунд мы с Колькой высунули голову из воды, чтобы хватить воздуха, и тут же чуть не захлебнулись от смеха.
Такого я не видел никогда.
По поляне в диком галопе скакала ошалевшая корова. Вымя ее моталось из стороны в сторону, и ровно так же на ее спине мотался Юрка, высоко подпрыгивая на хребте.
Смех смехом, но Юрка потом трое суток мог спать только на животе, а сидеть не мог вовсе и ел стоя. И рожи у нас были прямо на загляденье: только щелки вместо глаз, толстенные щеки и сардельки вместо губ.
Другой раз я набрел на малинник. Просто потрясающий малинник. Ягод было столько, что листья как-то были и не заметны.
Я отставил мелкашку и, как водится, не стал рвать ягоды, которые поближе, а полез внутрь.
Раздвинул ветки.
И окостенел.
Прямо передо мной сидел медведь.
Он сидел на заднице, обхватив лапами куст с ягодами.
Такой симпатичный медведь. Небольшой такой.
От неожиданности он, видимо, окостенел тоже.
И мы так сидели не знаю сколько.
Тут вдруг где-то рядом громко хрустнула ветка.
Мы как ломанулись в разные стороны!
Я винтовку потерял. А у него случилась медвежья болезнь. Винтовку потом, как я понял, по следам этой болезни и нашли.
Шестнадцать лет мне исполнилось там, в тайге. В прямом смысле этого слова.
Лесник, о котором я говорил, был огромный дядька, под два метра ростом, косая сажень в плечах, но со странно тихим и уютным голосом. Он нас учил, как не заблудиться в тайге, что можно есть, а что вообще лучше не трогать.
31 июля 1961 года он сложил гигантский костер из огромных веток в мою честь. Он жарил нам мясо и угощал самодельным малиновым вином и жутко крепким самогоном.
Именно там, в эту ночь, когда искры от костра поднимались до самого неба, он впервые наградил меня «Аркадичем»! С тех пор весь мир меня называет так, а не иначе. Без имени. Просто Аркадич! Но он был первым.
Он встал, с кружкой в руке, в отблеске костра, огромный, то ли казавшийся, то ли существующий на самом деле, и сказал:
– Аркадич! Что есть Бог? Тайга вон кругом, огонь этот, луна, звезды – все Бог! Вино, которое ты пьешь, тоже Бог! Друзья твои, вот рядом сидят, они тоже Бог! И птицы, и звери, и речка – это все Бог! Все, что просто и правильно, есть Бог! Вот, значит, я и желаю тебе… живи с Богом! И не ищи другого! Ничего другого искать не надо, потому что другого нет!
