С отчаянной решимостью фланирую вдоль стоек регистрации, заунывно повторяя “anybody fly to Riga?”. Вежливые люди отвечают: пардон, мы в Лондон, Марракеш, Шарлеруа – там интереснее, чем в вашей скучноватой Риге. Но я не сдаюсь, продолжаю заклинать пространство.
И наконец – подействовало. Милая девушка в ситцевом платье в синий горошек откликается по-русски: я лечу, а что? Не в силах быть галантным, говорю прямо: одолжите денег! Она смотрит на меня голубыми глазами и открывает сумочку: вот, возьмите. Я не до конца могу поверить, что такое бывает. Спрашиваю: как вас зовут? Это, конечно, глупо прозвучало, сначала: “дайте денег!”, а потом: “как зовут?”. Она отвечает: Надежда. Что?! Нет, так вообще не бывает, чтобы незнакомка, при этом Надежда, платье в горошек, и вот так сразу 40 евро. Это всё-таки сон… Иду на посадку, сомневаясь в реальности происходящего.
В Риге меня встречал Юра Фатеев, бывший замечательный томский, а на тот момент замечательный рижский художник. Большой, высокий, с чёрной бородой и пронзительным взглядом, похожий на киноактёра Петренко. Когда-то давно, в прошлом веке, великий режиссёр Параджанов пытался соблазнить моего друга в трущобах Тбилиси, ласково называя его “мой Грышка Распутин”. Но Юра отказал режиссёру, как настоящий сибиряк.
Не виделись мы года три. И только успели обняться, я сразу говорю: Юра, одолжи 40 евро! Достала меня эта цифровая мантра. Но что делать? Надо возвращать долг Надежде. Юра вынул из банкомата латы (латвийскую валюту, которая тогда ещё была в ходу), мы дождались мою благодетельницу, низко раскланялись и растворились в ночи, попивая граппу. Краем глаза я успел заметить, что к бедной девушке из-за жёлтой линии бросился молодой человек с букетом нарциссов, видимо, её бойфренд, которому не терпелось узнать, за какие заслуги два богемных типа суют деньги его Наденьке.
Утром перед тем, как отправить меня на такси к московскому рейсу, Юра, мудрый человек, практикующий йогу и дзен, задумчиво сказал: а ведь ты в Потоке.
– Что это значит?
– Ну как же. Чтобы в далёкой стране, в чужом городе, так быстро и легко решить свою проблему, надо быть в Потоке.
Стоит ли говорить, что, услышав эти слова, я пережил сатори – внезапное просветление? Конечно, стоит!
Но просветление ума не прибавляет.
По крайней мере, в моём случае. Оказалось, что я снова еду в Ригу. Точнее, всё-таки в Париж, но с долгой 24-часовой пересадкой в столице Латвии. Эту информацию сообщила мне девушка в салатном костюмчике авиакомпании “Эйр Болтик” (так они произносят свое название) и выдала два посадочных талона. Я мог бы и сам узнать подробности маршрута, если бы внимательно прочитал письмо Инги. Но мысли мои были заняты Фарбами.
Перейдя границу, я купил в ближайшем дьюти-фри фляжку егермейстера. Вкусные сорок градусов помогают пережить отрыв от земли. Это не аэрофобия – скорее, алкоголизм. Лично я летать не боюсь, но остро чувствую страх других пассажиров, ибо един со всем человечеством.
Из самолёта я отправил Юре сообщение на whatsapp: “В Шереметьево, в сентябре, третьего, метеоусловия прекрасны. Через два часа свалюсь тебе на голову. Пустишь переночевать?” Он ответил: “Конечно! У меня в это время будет урок рисования, адрес студии: Krišjāņa Barona iela, 100. Подгребай”.
Юра жил в Риге с 1991 года, со всей семьёй перебравшись туда на ПМЖ за несколько месяцев до того, как Латвия из передовой европейской части Советского Союза превратилась в тихие задворки Европы. Нет, там были свои интересные приключения в начале девяностых, были бандиты из Юрмалы, тянувшиеся к прекрасному с пачками долларов и немецких марок. Никто не голодал, семья художника была материально обеспечена, но жить хотелось в настоящей первосортной Европе. На переезде настаивала жена Юры, которая после нескольких лет утомительных кухонных дискуссий решительно отвинтила с детьми в Австрию, накануне отъезда постирав джинсы мужа вместе с загранпаспортом. Нет, развелись они всё-таки не из-за этого, но так получилось, что все уехали, а Юра, проведя несколько месяцев в тюрьме за нарушение паспортного режима, остался жить на улице Экспорта, в массивном доме начала ХХ века, построенном в сытое время, когда рижской архитектурой рулил Югендштиль. Квартирка была на шестом последнем этаже, туда вела очень крутая, не для курильщиков и обжор, лестница без перил. А Юра по этой лихой крутизне ещё и велосипед затаскивал.
