Я сразу догадался, что его послали мне горные духи, чтобы я взял у странника интервью и продал его “Свободе”, заработав для своих детей пригоршню долларов.
Мы сходили за портвейном и, устроившись на камешках у реки, поболтали о заброшенности человека в бытие. Закусывали луковицей, которая нашлась в торбе у Таракая. Он чем-то похож на Сократа: такой же лысый, мудрый и скромный, с редкой бородкой, но, в отличие от древнего грека, каждый день пьёт цикуту без ущерба для здоровья. Когда портвейн закончился, художник ушёл. Я расшифровал нашу беседу, отослал текст в редакцию и с чистой совестью явился в местный БЦ, где читал лекцию путуч из Испании.
Толстенький жизнерадостный южанин, он привёз с собой гирлянду санкционного хамона и привет от Оле Нидала, своего давнего друга и соратника по борьбе с мировым злом. В лихие девяностые они контрабандой вывезли из Китая живого Будду, на тот момент – десятилетнего тибетского мальчика.
С тех пор как Мао Цзедун отжал Тибет у правительства Далай-ламы, большинство учителей Алмазного Пути живут в эмиграции. Но перерождаться им приходится на оккупированной территории, поскольку это их духовная родина. Хитрые китайские коммунисты пользуются этим обстоятельством, чтобы держать буддийскую сангху под контролем.
После ухода Кармапы XVI китайцы продвинули на освободившееся место своего кандидата. Эмиграция в ответ составила заговор, основанный на сновидении ламы, живущего в Сиккиме, и нашла более настоящего следующего Кармапу, которого предстояло тайно вывезти из Тибета.
Испанец взялся за выполнение миссии. Он прилетел в Пекин со своей женой и единственным сыном, ровесником живого Будды. Выехать обратно супруги намеревались порознь, но каждый с ребёнком. Как всегда случается в детективах, задуманное прошло не гладко. Испанец с маленьким тибетцем – в бейсболке, надвинутой на глаза, и плеером в ушах, – без проблем пересекли границу. Испанку с сыном задержали китайцы, потребовав объяснить чудесный факт раздвоения мальчика…
Классная история! Жаль, что её нельзя никому рассказывать, потому что это большой секрет.
После лекции был плов с бараниной за общим столом. Сидя во главе стола, испанец кушал и улыбался переводчице, синхронно переводившей рассказ буддиста Гоши, который нынче утром встретил в горах заблудившихся православных паломниц.
– Девчонки молодые, но одеты, как бабульки: платья до земли, платочки на голове. Я спрашиваю: куда идёте, красавицы? Они говорят: на остров Патмос. Открываю навигатор – хренасе! Это же в Греции! Говорю: может, лучше к нам, в деревню, в баньке попаримся? Но они упёрлись: Патмос, Патмос… Ну ладно, я им настроил маршрут – получилось 1054 часа ходу пешком. Думаю: что ещё могу для них сделать? Ничего не придумал, ну и перекрестил на прощание. Девчонки обрадовались и говорят: вот теперь, с божьей помощью, точно дойдём.
Когда он закончил, и коллективный ржач аудитории перешёл в тихое похрюкивание, кто-то из местных жителей попенял рассказчику на незнание географии:
– Эх, Гоша, москвич хренов, разве тебе не говорили, что у нас есть свой остров Патмос – на реке Катуни, в десяти километрах отсюда выше по течению?
– Да что ты ему объясняешь? Всё он знает, адский сатана!
– Правда, что ли, Патмос рядом? Побегу девушек догонять! – Гоша с острой чёрной бородкой, вылитый чёртик каслинского литья, вскакивал из-за стола, и его с хохотом останавливали.
– Very fun, – кивал испанец.
Наверное, только буддисты способны воспринимать иноверцев с юмором и сочувствием.
Я поделился этой мыслью с девушкой, сидевшей по левую руку от меня. Она была ярко-рыжей и походила на жар-птицу из-за множества татуировок, покрывавших видимые части её тела – руки, ноги, длинную шею, плечи и спину. Невидимым оставалось немногое.
В ответ она улыбнулась, показав белоснежные зубы, и сказала:
– Израильтяне тоже прикалываются над христианами, которые на Пасху вечно дерутся в Иерусалиме из-за какого-то огня.
– Ты была в Иерусалиме?
– Я там жила. А ты откуда?
– Есть такое место – Пляс Нигде.
– Это в Турции?
– Это нигде. Его нельзя нанести на карту. Оно перемещается, куда захочет. Сегодня здесь, завтра там.
