— Мы рассмотрели ваше предложение, — сказал Петровский, — оно достаточно интересно.
Валентин Георгиевич улыбнулся. Он был уверен, что Петровский примет их предложение.
— Нам пришлось поработать, — признался Святослав Олегович. — Мы обычно проверяем организации, с которыми предстоит работать.
Хитрые лисьи глазки посетителя тут же насторожились, как только Петровский заговорил о проверке.
— Мы собрали для вас документы, — сообщил Валентин Георгиевич.
— Мы тоже собрали, — спокойно сообщил Святослав Олегович, — и нам удалось узнать, что, после того как "Голдман Сакс" выделил стомиллионный кредит, комбинат начал реконструкцию. И бывший директор Илья Федорович сделал все, чтобы поднять производство.
— Наверное, — согласился его собеседник, — но его убили. И нам нечего его вспоминать.
— По оценке наших экспертов, комбинат уже сейчас стоит не двести, а все триста миллионов, — продолжил Петровский. — И вам удалось за некоторое время перед убийством его директора скупить около пятнадцати процентов акций предприятия?
— При чем тут убийство? При чем тут наши акции? — очень тихо спросил Валентин Георгиевич. — Мне кажется, вы несколько увлеклись, господин Петровский. Сейчас мы говорим не об этом. Наша задача — провести быструю процедуру банкротства и передать комбинат другим людям, которые могут спасти производство. А вам нужно обеспечить нас необходимой информационной поддержкой в газетах и на телевидении. И больше ничего. Не нужно совать нос в чужие дела. Поверьте, это в ваших интересах.
— У вас пятнадцать процентов, — продолжил Петровский, словно не слышал хамских слов посетителя. — Этого явно недостаточно, чтобы получить большинство в совете директоров. Насколько нам удалось узнать, вы дважды приезжали в Нижнебайкальск и даже встречались с погибшим директором комбината.
Это была ответная угроза, и Валентин Георгиевич почел за благо промолчать. Он понял, что работники «Миллениума» не просто проверили все факты, но и провели собственное расследование. И поэтому просто молча слушал хозяина кабинета.
— Наверно, это случайное совпадение, — безжалостно продолжал между тем Святослав Олегович. — Говорили даже, что вы были на комбинате за день до убийства директора. Но, как вы верно заметили, лучше не совать нос в чужие дела и не заниматься расследованиями. Поэтому мы проверили по нашей бирже и выяснили, что акции комбината все время растут. Будет очень трудно провести процедуру банкротства. Хотя в нашей стране нет ничего невозможного.
— Рад, что вы это наконец поняли, — вздохнул Валентин Георгиевич. — Значит, мы договорились?
— Пятьдесят один процент акций принадлежит бывшему владельцу «Дельта-банка» Глебу Жуковскому, — говорил спокойно Петровский. — А он ни при каких обстоятельствах не продаст вам свои акции. И заставить его это сделать невозможно. Хотя бы потому, что он живет в другой стране и вашим людям до него трудно добраться. Банк у Жуковского отняли, отобрав лицензию. Отнять же акции законным путем невозможно. Так что фактический владелец комбината по-прежнему Жуковский. Только в случае процедуры банкротства комбинат может лишиться этого владельца и оказаться у других людей.
— Возможно, — снова согласился гость, — может быть, и так. Когда мы подпишем соглашение? Мы готовы перевести в качестве аванса двадцать пять процентов от всей суммы, чтобы вы начали работу…
— И тогда комбинат передадут финансовой группе Семена Алентовича, который вам платит за работу? — улыбнулся Петровский.
Гость испуганно посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что их разговор где- о записывается на пленку. Затем быстро сказал:
— По-моему, мы увлеклись. Нужно подготовить документы. У меня уже есть проект договора. — Валентин Георгиевич полез в папку лежащую у него на коленях. Руки его заметно дрожали.
— Вы не поняли, — счастливо улыбнулся Святослав Олегович, когда его посетитель наконец достал бумаги. — Проверив положение дел на комбинате, мы пришли к выводу что не можем принять ваше предложение.
Листы бумаги упали на пол. Валентин Георгиевич явно не верил своим ушам. Он изумленно уставился на руководителя "Миллениума".
