Фуидж была дочкой её лучшей подруги Молин, и они не раз мечтали, что когда-нибудь породнятся. Фуидж, как утверждала Молин, тоже любит Наина, но вот что-то у них не складывается.
— А вдруг он идёт на свидание не к Фуидж? — внезапно забеспокоилась Малис. А если какая-нибудь смелая вертихвостка перешла ей дорогу? Девчат-то полно…
Пойду-ка я к Молин, — подумала она, — посмотрю, где Фуидж. Если она тоже пойдёт или пошла, погулять к Нилу, то тогда всё в порядке. Ну, а если нет, то беда.
— Эй, Молин, — позвала Малис, заходя во двор, — ты дома или в огороде?
— Дома, дома. Заходи, соседка, — ответила ей Молин.
Зайдя в дом, Малис увидела подругу, крутившуюся у печки.
— Присаживайся, Малис, сейчас ужинать будем. Солнце садится, значит сейчас Сербай придёт. Уж мой-то муженёк никогда на ужин не опоздает. Проговорив это, Молин стала накрывать на стол, а Фуидж ей помогала.
— Твой — то не приехал ещё? — спросила Молин о Бахане, зная, что того вызвали в столицу к самому Фараону.
— Да рано ему ещё быть дома, — ответила Малис. — Завтра должен вернуться.
Увидев, что Фуидж дома, Малис расстроилась, а Молин, приняв это за беспокойство о Бахане, произнесла:
— Да не переживай ты, всё будет хорошо, чай не первый раз его в столицу вызывают.
— Мама, — обратилась вдруг Фуидж к Молин, — ты не видела мою любимую заколку?
— Не видела, — отмахнулась от неё Молин, а Фуидж, вздохнув,
проронила, — наверное, я её на берегу выронила, когда бельё полоскала. Ещё раз, печально вздохнув, Фуидж, словно смирясь с потерей, махнула рукой. Но не прошло и минуты, как она снова завела о ней речь:
— А может, мне пойти поискать её? Ведь это папин подарок!
— Иди, дочка, иди, — вдруг обрадовано замурлыкала Малис, — а то, не приведи Бог, утащит кто-нибудь твоё сокровище.
С этими словами Малис чуть не силой выпроводила её из дома. Молин вопросительно посмотрела на неё.
— Ты чего это, подруга? Выкладывай!
— Да чего тут говорить, ты не видишь что ли, что ей из дома надо улизнуть? Вот и Наин полдня перед зеркалом крутился, а потом ему, видите ли, прогуляться захотелось.
— Да неужели? — всплеснула руками Молис, — то-то, я смотрю, она сама не своя после полудня. Прибежала — глаза блестят, песни мурлычет. Ну, словно кошка по весне.
Тут женщины машинально стали оглядываться по сторонам, ища кошку, а затем в один голос стали звать: — Кис-кис.
Та не заставила себя долго ждать и, появившись на пороге, выжидательно посмотрела на них, мол, чего звали то?
— Налей молочка, пусть полакает, — ласковым голосом проговорила Малис.
— Да я ей, милой, и рыбки свежей, отрежу, — ответила ей в тон Молин.
…Глядя, как кошка ест, обе женщины принялись молиться богине Бастет(1), прося её помочь им и их детям.
— Что это вы вокруг кошки крутитесь? — спросил их Сербай, заходя в дом, — первый раз увидели, что ли? И не дожидаясь ответа, спросил у Малис:
— Когда Бахан обещал быть?
— Завтра, если Бог даст.
— Я тоже так думаю, что завтра: нос у меня уж больно чешется. Он у меня загодя это дело чует, — намекая на выпивку, проговорил Сербай.
— Лучше бы он у тебя другое чуял, — заворчала Молин.
— Пойду я до дома, — засобиралась Малис, — что- то голова разболелась.
— Притащился, — продолжала ворчать на Сербая Молин, провожая Малис, — не дал вдоволь поговорить.
— Да я-то что, — удивился Сербай, — болтайте хоть всю ночь, пока
1. Женщины Египта поклонялись богине Бастет — кошке, которая была покровительницей женщин и красоты.
языки не отвалятся. Вот было бы здорово!
Не успела Малис прийти домой, как прибежал Боби.
— Маманька, — закричал он с порога, — кушать хочу.
— Умойся вначале, а я тебе фасоли дам с жареной рыбкой.
— У, маманька, — промычал Боби с полным ртом, — я столько рыбы наловил Наиновой удочкой, прямо тьма.
— Да где же она, твоя рыба-то?
— Я пацанам раздал, кто не поймал ничего. Пусть домой несут. А в следующий раз, когда я не поймаю, они мне дадут. Правильно, мам?
— Правильно, правильно, сынок. А ты Наина не видел?
Боби шмыгнул носом и застенчиво заулыбался.
— Видел. Он там, на берегу, с Фуидж.
— Ну, слава богу, — обрадовалась Малис и, потрепав торчащий во все стороны волос сына, послала его спать.
