Она неохотно села на кровать. Вновь Орхан попытался было притянуть ее к себе. Хотя у нее не хватало сил, чтобы сопротивляться, она все же запротестовала:
— Не так быстро! Ты похож на зверя из чащобы. Так со мной обращаться нельзя.
— Я обращаюсь с тобой как хочу. Я — твой султан.
И Орхан прижался к ней, а его набухающий член — к ее бедру. Ему захотелось зарыться в Анадиль. Его руки обшаривали ее тело в поисках способа снять с нее одежду, но она с надутым видом продолжала ерзать под его руками, и, хотя ее желтое шелковое платье с непривычными застежками и крючками было достаточно тонким, чтобы Орхан сумел его с нее сорвать, ее защищало еще и нечто вроде украшенных драгоценностями доспехов. Талию охватывал пояс из продырявленных монет и амулетов, а на груди висели тяжелые, многослойные ожерелья.
— Не спеши! Ты как будто женщины никогда не видел! — Тут, сообразив, что говорит, она прыснула со смеху. — Ну конечно, в Клетке ведь женщин нет! Для такого, как ты, тело вроде моего — незнакомая территория… Пусть так, но если ты прождал меня пятнадцать лет, еще пара часов флирта — сущий пустяк. Ты должен мне угодить.
— Нет, это ты должна мне угодить. Я — твой султан, — продолжал настаивать Орхан.
— Как раз наоборот. Иначе я буду несчастна и сделаю несчастным тебя. Подчиняться наложнице — не позор для султана, если он ее вожделеет, ибо такова особенность возвышенной любви. Во всяком случае, я вижу, что уже тебе угождаю. — Она указала на выпуклость у него между ног. — Что это там у тебя? Он очень большой, правда? Быть может, он такой большой потому, что я ему нравлюсь?
Орхан кивнул.
— Я довольна тем, что нравлюсь ему. А всему остальному я тоже нравлюсь?
Он кивнул. Хотя ее наивные вопросы вызывали у него почти невыносимое раздражение, запах Анадиль, вкрадчивый и горький, околдовывал его и заставлял подчиняться, так что она могла бы заполучить все, чего желала, сумей он только заполучить ее.
— Ну, тогда улыбнись… и тебе придется научиться правильно говорить, а не просто качать головой. Думаю, придется научить тебя, как следует разговаривать с наложницей. Ты так невинен — право же, совсем еще мальчик! Но бояться меня не надо. Ты должен просто сказать, что я привлекательна и какие части моего тела тебя особенно привлекают.
— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Со стороны Орхана это не было большой уступкой. Разглядывая Анадиль, он был поражен болезненным цветом ее лица и уязвимостью нежных рук. Кончилась бы только игра в вопросы и ответы, и тогда он сумел бы овладеть всеми мягкими, пленительными изгибами этого прелестного создания. Хотя Анадиль не велела ему бояться, он все еще чувствовал нечто пугающее в сверхъестественном качестве ее красоты, которая была сродни источнику страха. Анадиль казалась ему пришельцем из другого мира.
— Ну что ж, для начала неплохо. А теперь, если ты уберешь с меня свои руки, я для тебя разденусь.
Отойдя от кровати, Анадиль остановилась, дабы сбросить на мраморное возвышение каскады золота, серебра и меди, а за ними — желтое платье. Через считанные мгновения она уже стояла перед Орханом нагая. Потом она повернулась спиной и, глядя через плечо, сказала:
— В Гареме мы, девушки, любим перед сном почитать.
Анадиль подошла к пюпитру и вернулась к кровати с книгой. Присев рядом с Орханом, она раскрыла книгу у себя между бедрами.
— Она называется «Душистое поле боя, или Вопросы, заданные смуглой девушке белым султаном», — сказала Анадиль, с трудом разобрав по буквам слова.
Она принялась перелистывать страницы. Книга была иллюстрирована. Они стали вместе разглядывать мелкие изображения женщин, окруженных рвами и крепостными валами, мужчин, идущих на приступ с таранами и длинными, снабженными крючками орудиями, и ярко раскрашенных облаков дыма, плывущих над полями, усеянными цветами и трупами. В шатких с виду замках мужчины и женщины встречались друг с другом в рукопашном бою. Имелись в книге и сложные планы золотого и черного цветов с указывающими направление стрелками и схематичными флажками. На последней странице был изображен мужчина, сплошь золотого цвета. Перед ним стояла на коленях одна женщина, уткнувшаяся лицом ему в пах, из-за его плеча, стоя у него за спиной, выглядывала другая, а сам он свирепо скалил зубы — серебристый блик на золотистом лице. Дойдя до этой картинки, Анадиль принялась торопливо листать страницы в обратном направлении.
