Я спросил:
-Где сейчас Дарья? У тебя дома?
-Да… когда я отпустил ее, она зарыдала – просто от испуга, а не от тех страданий, которые были во мне, – и убежала в свою комнату.
-Что ты теперь думаешь делать?
-Мне нужно только одно: наведаться к Григорию и заставить его ответить на интересующие меня вопросы.
-Предположим, ты узнаешь, а что потом? Отпустишь ее с миром?
-Да. Если ей нужно пожить у меня еще какое-то время – пусть. Я не буду препятствовать.
Я прекрасно видел, что сейчас он кривит душой и надеется отыскать способ оставить Дарью около себя. Неразделенная любовь всегда обращается эгоизмом, если только его не успеет перебороть великая гордость. На языке Вадима это, наверное, выглядело бы следующим образом: большой человек целиком взял под свой контроль маленького. Не очень он следовал собственным выводам, что все должно быть наоборот.
-Итак, ты поможешь мне?
-Конечно.
Я сказал «конечно», но думаю, должен был сказать просто «да», ибо в том случае, если бы он признался в своих истинных намерениях, я стал бы его отговаривать.
В гостиничном холле я спросил, где остановился Олег Строганов.
-Номер 207, - ответил мне «reception», посмотрев в журнал.
Я поднялся на второй этаж и позвонил в дверь; открыли мне не сразу, - только спустя минуту Олег появился на пороге, в серой майке и тренировочных штанах, зевающий, но с веселыми искрами в глазах. Вид его был настолько домашним, что это меня, признаться, обезоружило. Я готовился к бою, а он так ловко остудил весь мой пыл.
-Привет, проходите.
Я молча прошел в комнаты.
-Неплохо я здесь устроился, а? Хотел даже люстру в ванной сменить, но мне сказали – не положено. Я же не комнату снимаю у старушки. Да я и все забываю, что приехал-то ненадолго… А еще говорили, что…
-Вы действительно нисколько не удивлены моему приходу или только делаете вид? – оборвал я его.
Олег опустил голову и рассмеялся. Его борода уперлась в грудь.
-Нет, на самом деле не удивлен. Я даже больше скажу: я ждал вас со дня на день.
-Неужели? Тогда вы, возможно, знаете, о чем я хочу поговорить с вами?
-Да, знаю. Прошу вас, оставьте свой недружелюбный тон. Садитесь вон в то кресло, я принесу вам чаю.
Он открыл балконную дверь и на минуту исчез за ажурной занавеской, а когда появился снова, в руках у него был поднос с узкими стаканами, которые, подобно мензурам, извергали из себя апельсиновый дым.
-Итак, вы пришли поговорить о Татьяне.
-Совершенно верно, - я чуть откинулся назад и выпрямил ноги, - происходит нечто, и я хочу знать, что именно.
-Я…
-Позвольте вас спросить, зачем вы вообще сюда приехали?
-По делам. Кажется, я говорил при первой нашей встрече, - просто ответил он.
-По каким делам? Вы приходите к нам чуть ли не каждый день.
-Слушайте, давайте говорить напрямик. Неужели вы действительно думаете, что она вам изменяет со мной?
Короткая пауза.
-Нет, - произнес я очень тихо, - если бы я так думал, знаете, что бы я сделал?.. – внезапно голос мой задрожал, а кулаки сами собою сжались в два граненых камня. Я почувствовал, что бледнею.
-Знаю. Вы ведь ее любите, и это взаимно. Как вы можете сомневаться? Но ведь таким простым вопросом мне вас не переубедить. Вы хотите знать, было ли что-нибудь между нами раньше, но если я отвечу «нет», все равно до конца мне не поверите. Пожалуй, дойдет до того, что вам легче будет услышать положительный ответ. Но разве дело в ней или во мне?.. Вы хотите, чтобы ее у вас украли.
-Как интересно. И зачем же мне это нужно?
-Для того, чтобы творить. Вы видели хоть одного настоящего художника, композитора или писателя, который творил бы, потому что ему хорошо? Потому что он бесконфликтно счастлив?
Тут я почувствовал то, чего боялся более всего – симпатию к Олегу. Но он действительно понимал суть того процесса, о котором говорил, - я не мог этого не признать.
И все же я возразил:
-У каждого свой подход. Слишком самонадеянно делать такие обобщения.
-Возможно, - согласился он, - но все же я зацепил правдивую струнку, разве не так? - Олег помолчал, а потом вдруг произнес, - она уже многое успела рассказать мне о вас.
