- Алиса сидела со старшей сестрой на берегу и маялась: делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое; раз-другой она, правда, сунула нос в книгу, которую сестра читала, но там не оказалось ни картинок, ни разговоров. "Кому нужны книжки без картинок, - или разговоров, не понимаю!" - думала Алиса.
Лена онемела.
- Что? - смогла, наконец, выдавить из себя она спустя минуту.
- Я же обещал тебе сюрприз из твоего мира.
- Но... откуда вы можете знать эту книгу...
- Книгу, которую тебе читал отец, когда ты была совсем маленькой? Заботливо укутывая тебя красным одеяльцем каждый вечер, и включая ночник, висящий у тебя над кроватью? А после того, как заканчивалась очередная глава, он целовал тебя в лоб и улыбался. Он подолгу сидел рядом с кроваткой и улыбался, глядя на тебя. А ты притворялась, что спишь, но сама смотрела на него. И засыпала только тогда, когда он выходил из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь. Твоя мама была недовольна, что он оставляет ночник включенным, но тебе нравилось спать при свете. Ты считала, что твой папа может все, и весело смеялась у него на руках. А еще тебе нравились солнечные зайчики у него в волосах, которые могли в них заблудиться, даже когда солнце пряталось. Вот такие...
Он провел рукой по своей шевелюре, и...
На глаза Лены навернулись слезы, когда она увидела, как в его роскошных волосах заплясали солнечные зайчики, несмотря на то, что он сидел так, что свет от окна не мог попасть на него.
- Но как... - прошептала она.
- Наверное, я все это знаю потому, что это был я, - просто ответил Дайрус.
- Но... мой отец... Денис... вы говорили... Артем Викторович... я... Я уже ничего не понимаю...
- Вот с этого момента и начинаются сложности, и как бы я ни хотел их избежать, мне сознательно пришлось все усложнить, девочка моя. Единственным моим оправданием может быть только то, что, хотя я и оставил вас с мамой, но я приложил все свои силы, чтобы устроить твой переход сюда. Поверь, мне бы самому хотелось, чтобы все было проще.
- Ты... мой...
- Да, дочка. Денис Павлович Клотов, позже Валль. Он же Дайрус Поллет Клауд. Мое имя звучало несколько странно в вашем мире, и мне пришлось выправить документы на более подходящие.
- Но мама...
- Она знала мое настоящее имя. Она знала обо мне все. Я сам ей рассказал.
Дайрус покачал головой.
- Ольга увлеклась сначала красивой сказкой о необычном мире, и только потом поняла, что любит меня. Чего я не ожидал, так это того, что и сам полюблю и ее, и тебя.
Он неторопливо подошел к Лене и легонько коснулся губами ее лба.
- Как же мне тебя не хватало, дочка. Именно из-за того, что мне тебя не хватало, все так быстро понеслось, и мне пришлось самому резко форсировать события, чтобы ты... Впрочем, давай по порядку. Давай я расскажу тебе все с самого начала...
Раздался мелодичный звук, и Дайрус заметил:
- За едой и напитками разговаривать проще. Пойдем?
- Да... папа... Я... Я только...
Он понимающе улыбнулся, и провел рукой около ее лица, приводя его в идеальное состояние.
Пройдя в золотую гостиную, они сели за накрытый стол, и Дайрус сделал приглашающий жест.
- Угощайся.
- Спасибо... Но как ты мог оставить нас с мамой?
Он положил себе на тарелку немного салата хессенат, налил бокал вина, и неторопливо ответил:
- Поверь, дочь, это было самым тяжелым во всей этой истории. Но для того, чтобы понять это, тебе придется выслушать все с самого начала. Давай-ка ты поешь. Рассказ будет долгим.
Неторопливо отправив вилку салата в рот, он тщательно все пережевал, и начал.
- Это все берет начало в ту пору, когда я еще даже не ходил в Университет. С детства у меня было несколько странное представление об устройстве всего в мире, а когда я попал в твой, то быстро смог подобрать для него правильное выражение. В твоем мире это называется "принцип домино". Знаешь, когда костяшки домино выстраиваются всевозможными зигзагами, и достаточно толкнуть одну из них, как они начинают красиво укладываться в линию... Причина и следствие, вот что занимало мой разум в ту пору сверх всякой меры. Я не видел их, скорее интуитивно ощущал. Можешь мне не верить, но даже лет в десять я уже умел пользоваться действием, как причиной.
