Однажды я посоветовал ей снять с полки томик Сервантеса и еще раз перечитать это бессмертное творение. Я сказал ей тогда примерно следующее: «Вика, ты сражаешься с ветряными мельницами, а настоящий живой огнедышащий дракон даже не подозревает о твоем существовании, настолько ты мелкая для него особа».
Он мрачно улыбнулся.
— Она тогда здорово на меня обиделась. А что прикажете делать, Майкл? Вика обожает пускаться в сомнительные авантюры, это ее основное и самое любимое занятие. Засунет голову в пасть какому-нибудь дикому зверю и начинает свое «расследование»: «А чем это вы, господин зверь, питаетесь? Никак человечинкой? Ай-яй-яй, нехорошо, сейчас я охотников позову…» Одного она не понимает, что охотники сражаться с драконами у нас нынче перевелись.
— Я чувствую, что ваша дочь доставила вам массу неудобств, — с неожиданным для себя сочувствием заметил Брэдли.
— Не то слово. Иногда мне приходится буквально за уши оттаскивать ее от добычи, в которую она впивается своими молодыми зубами. Дело дошло до того, что я вынужден был установить за ней негласную слежку. Плюс охрана, о существовании которой она вскоре догадалась.
— И ей пришлось это не по вкусу.
— Да, мы поссорились по-крупному. Я уговаривал ее бросить опасное ремесло, но она рассмеялась мне в лицо. Ушла, хлопнув дверью. А девичью фамилию матери она взяла еще на последнем курсе университета. Не хотела, чтобы на ее будущую журналистскую карьеру повлияло то обстоятельство, что она является дочерью генерала Щербакова, первого заместителя директора СВР. А потом имела место одна препаршивая история, когда мне пришлось оградить дочь от нежелательных контактов. Действовать пришлось решительно, потому что один нехороший человек мог ее здорово подставить. Проблема заключалась в том, что в отношении этого гражданина Вика испытывала какие-то чувства. Каким-то образом она узнала о моей роли в этом деле и с тех пор не хочет меня видеть. С братом у них также сложные отношения, разговаривают сквозь зубы, хотя любят друг друга безумно и очень скучают, когда долго не видятся. Вот такая у нас семейка, Майкл. Видите, я тоже говорю с вами начистоту.
Он помассировал виски указательными пальцами, затем пригладил короткий ежик волос.
— Дочь вам рассказывала обо мне?
Брэдли невольно улыбнулся.
— Как-то я попытался разузнать у Вики кое-что о вас. Знаете, что она мне сказала? «Майкл, еще раз заведешь разговор на эту тему, нашей дружбе конец».
Щербаков негромко рассмеялся.
— Похоже.
— Не зря ваша пословица утверждает: «Яблоко от яблони недалеко падает». Судя по всему, у нее ваш характер, генерал.
Его собеседник согласно кивнул головой.
— У нас в семье как только намечается дискуссия, так сразу искры летят во все стороны. Точно такой же нрав у сына, только он уже научился сдерживать характер. Супруга пытается как-то примирить нас, но куда ей одной против троих.
Улыбка постепенно сползла с его лица, а взгляд вновь стал острым и проницательным.
— Виктория сейчас работает на вас?
Американец вновь насторожился.
— Можно сказать и так, хотя это будет не совсем точно. Я являюсь ее агентом, подбираю ей заказчиков. Вернее, я лишь один из сопродюсеров. В настоящий момент она работает по заданию моего приятеля, шефа московского бюро Ассошиэйтед Пресс.
— Речь идет о мистере Андертоне?
— Да.
— Почему она уехала из Москвы, Майкл? — отрывисто спросил Щербаков.
— Спросите об этом у своей дочери.
— И все же?
— Она уговорила Андертона найти для нее работу за пределами России. Сказала, что устала от Москвы и ее уже тошнит от этого спектакля, который называется президентскими выборами. Стив предложил ей первое, что подвернулось, — тур по республикам Закавказья. Вика согласилась. А в чем, собственно, дело, генерал? Что-нибудь не так?
Щербаков посмотрел ему прямо в глаза, и Брэдли в этот момент показалось, что его окунули в ледяную воду.
— Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь, Майкл. Вас втягивают в нехорошую историю. К сожалению, я не могу сейчас раскрыть перед вами все карты. Не имею права, поскольку я не один. Но лучше будет, если вы последуете моему совету. Бросьте свою затею, Майкл. Не думайте, что вы самый умный на свете, уверяю вас, есть люди и поумнее. Вот так.
