Исмал метнул взгляд на Ристо, и этого было достаточно для того, чтобы слуга направился к двери. Бриджбертон, не раздумывая, набросился на него, однако в тот же момент Мехмет оттащил Бриджбертона от Ристо.
Исмал взял с письменного стола какое-то письмо.
— Не беспокойтесь. Ристо просто даст ей немного настойки опия, только и всего. Никто не должен помешать нам завершить нашу сделку. Я надеюсь, что вы не собираетесь натворить глупостей? Мне бы не хотелось лишить вас вашего ребенка или оставить девчушку сиротой, но вот Ристо и Мехмет… — Исмал опять вздохнул. — Я очень сожалею, но они же варвары. Если вам не удастся быстро и в полной мере поспособствовать нашему делу, боюсь, я не сумею справиться с буйным нравом этих парней.
Все еще изучая письмо, Исмал покачал головой:
— Девушки всегда доставляют столько хлопот. Но вместе с тем ими всегда очень дорожат, не так ли?
Лейла вспомнила, как проснулась — или ей показалось во сне, что она проснулась? — и ее страшно затошнило. Потом было какое-то движение и она услышала мужской голос. Голос успокаивал, но он не принадлежал отцу. И тошноту тоже не мог прекратить. Вот почему то ли во сне, то ли в темноте ночи, когда карета остановилась и Лейла, спотыкаясь вышла на воздух, она тут же упала на колени и ее стошнило. Но даже когда .рвота прекратилась, Лейла не хотела вставать. У нее было только одно желание — чтобы ее не трогали. А лучше — чтобы ей дали умереть.
Лейла не помнила, как забралась обратно в карету, но все же ей это, видимо, удалось, потому что когда девушка снова проснулась, то поняла, что снова трясется по дороге. Постепенно к Лейле возвращалось понимание того, что она в сознании — ведь она уже могла воспринимать окружающую ее действительность.
Лейла слабо улыбнулась: все это казалось забавным. Рядом послышался смешок — словно девушка позволила себе какую-то шутку. Потом мужской голос сказал:
— Понемногу приходите в себя?
Щека Лейлы была прижата к чему-то шершавому, по-видимому, шерстяному. Когда девушка открыла глаза, то увидела, что это был мужской плащ. Лейла подняла глаза, но даже от этого незначительного движения у нее снова закружилась голова и девушка судорожно схватилась за плащ, чтобы не упасть. Впрочем, Лейла тут же поняла, что падать ей некуда — она сидела на коленях у мужчины, который крепко держал ее за талию.
Девушка смутно понимала, что это неприлично — сидеть на коленях у мужчины, но мир вокруг был настолько непонятен, что Лейла не знала, что ей делать — оставалось только заплакать.
Незнакомец сунул ей в дрожащие руки большой накрахмаленный платок.
— Настойка опия может наделать много беды, если вы к ней не привыкли.
Не прекращая рыдать, Лейла попыталась извиниться.
Мужчина крепче прижал ее к себе и, поглаживая по спине, дал возможность выплакаться. К этому времени девушка поняла, что бояться поздно, даже если этот человек ей совершенно незнаком.
— Н-нас-тойка опия, — запинаясь сказала Лейла, когда наконец обрела голос. — Но я н-ничего не п-принимала. Я н-ни-когда…
— Уверяю вас, это скоро пройдет. — Незнакомец пригладил влажные волосы девушки. — Очень скоро мы остановимся у придорожной гостиницы и вы сможете вымыть лицо, выпить чаю и тогда почувствуете себя гораздо лучше.
Лейле не хотелось задавать вопросов. Она боялась ответов, которые могла услышать на них. Но девушка напомнила себе, что страх никогда не помогал, тем более он ничего не мог реально изменить.
— А где папа?
Улыбка исчезла с лица незнакомца.
— Боюсь, у вашего отца большие неприятности.
Боже, как Лейле хотелось закрыть глаза, положить голову на плечо мужчины и притвориться, что все это дурной сон. Наконец головокружение прекратилось и в голове всплыли пугающие воспоминания: трое мужчин в коридоре нижнего этажа… резкий голос отца… дрожащая от страха служанка, принесшая чай… странный вкус чая. Потом тошнота, дурман… и Лейла куда-то провалилась.
Все ясно. Те трое убили ее отца. Иначе зачем она едет в этой карете с мужчиной, который, судя по выговору, англичанин, но которого Лейла никогда раньше не видела?
Незнакомец держал Лейлу за руку и просил не отчаиваться.
