- Рэй, как мне поступить с Фридой? - при этом в руке он держал пистолет-шриц с сывороткой.
Именно тогда в первый и последний раз в жизни у него шевельнулись сомнения, и он не знал, что ответить. В штатном составе корабля было восемь женщин, шесть из которых из числа сотрудников лаборатории и две из командного состава корабля. К моменту разговора все они находились под действием снотворного, и их судьба зависела только от него. Профессор стоял, ожидая ответа, и хотя пауза затянулась, он молчал, подчеркивая тем самым, кто отдает приказы, а кто их исполняет. Взглянув на Мукси, он медленно произнес:
- Фриду не стоит оставлять. Остальные на ваше усмотрение и под вашу ответственность, - и быстрым шагом выбежал из лаборатории.
Возможно после этого, Лифинг понял, что в его жизни наступил новый, неизвестный период, без любви к женщинам, что быть может во многом, повлияло на его характер. Разумеется, можно было, и он неоднократно пробовал заняться с сексом, в том числе и с зомбированной Фридой, но все они были похожи на бревно. Делали то, что им приказывали, не испытывали ни чувств, ни эмоций, и это порой выводило из себя, а то и вовсе не вызывало привычного полового возбуждения. Когда через несколько лет стало понятно, что по разным причинам число зомбированных членов экипажа стало уменьшаться, а прибавление было крайне редким, каждая женщина стала на вес золота. Профессор производил её искусственное оплодотворение, и она каждые девять месяцев приносила тройню. Заниматься сексом с роженицей, которая к тому же находилась хоть и не зомбированной, но под строгим медицинским контролем, было практически нереально. Мукси давал ему какую-то микстуру, и секс остался для него в прошлом.
Все это и многое другое, словно кадры кино, пронеслись в мозгу Лифинга, вызвав противоречивые чувства. Досада, боль, наслаждение и тоска, как клубок жизненных нитей переплетенных в одно целое. Взяв коммуникатор, Лифинг вызвал Мукси и произнес:
- Может вы и правы, надо развеяться.
- Отлично. Она готова будет через двадцать минут, Григорий доставит её к вам.
Глава 4
Зур с кем-то долго разговаривал по коммуникатору, а по окончании разговора обращаясь к Михаилу, произнес:
- Договорился.
- Насчет чего?
- Я же говорил, познакомлю тебя с весьма интересным спецом. Думаю, вам есть о чем поговорить.
- А ты будешь переводчиком?
- Вовсе нет. Он один из немногих, кто выучил и хорошо разговаривает на межгалактическом, так что в языковом плане у тебя проблем не будет.
- И то хорошо. А чем он хоть занимается?
- Сам узнаешь.
- Надо же, какая таинственность.
- Не кипятись, лучше собирайся и пошли, пока есть время, и он не передумал. Только учти, он своеобразный товарищ.
- В каком плане?
- Ты же врач, к тому же психолог, сам оценишь. Ученые, они все большие оригиналы.
Головной корабль, или как его еще называли база Зулу, чем-то напоминал транспортный корабль. Возможно, в прошлом он таковым и был, а затем основательно переделан, но длинные переходы и малочисленность лифтов явно указывали на его первоначальное предназначение. Поэтому пришлось идти минут пятнадцать, прежде чем они оказались перед дверью, на которой была прикреплена табличка на местном языке. Михаил хотел было спросить у Зура, что на ней написано, но не успел, так как после звонка, она моментально открылась, и перед ними предстал невысокого роста инопланетян с тремя глазами. По всей видимости, он Зура прекрасно знал, поэтому пристально глядел на Михаила, отчего тому стало не по себе. Еще бы, как бы вы себя чувствовали, когда на вас не моргая, смотрит трехглазое существо. И хотя Михаил за это время успел насмотреться на местных аборигенов, каждый раз при близком контакте или разговоре, чувствовал определенную неловкость. Виду при встрече, конечно, не показывал, но успокаивался лишь спустя несколько минут. Вот и в этот раз, вместо того, чтобы просто поздороваться, зачем-то произнес: "Добрый вечер", - хотя, кто его знал, утро сейчас или вечер.
- Вечер добрый, - добродушно произнес инопланетянин на межгалактическом языке и добавил, - впрочем, с философской точки зрения, то, что вечер добрый, бесспорно, но вот вечер ли сейчас, вопрос спорный, - после чего он улыбнулся, протянул руку, что не было характерным приветствием у местных, и представился, - Лабарган.
