И чем выше по течению потока поднимались они, выискивая в его сухом русле признаки жизни, тем сильнее одолевало Арама какое-то странное, беспокойное чувство.
Но вот наконец он нашел то, что, казалось, искал. Это была еловая ветка, оставленная потоком на одном из его берегов.
Арам взволновался.
- Они в Барсовом ущелье были, наши ребята! - воскликнул он.
- Откуда ты знаешь?
- Ветка обрезана ножом.
Однако Аршак снова безнадежно махнул рукой.
- Что мне ветка! - грустно сказал он.
Но, закаленный в охотничьих походах, Арам не принадлежал к числу тех, кто быстро разочаровывается. Увлекаемый какой-то смутной надеждой, зародившейся в его сердце, он упорно продолжал поиски.
Арам верил в счастье не так, конечно, как верят в него суеверные люди. Он называл счастьем неожиданное открытие, находку, неожиданно подвернувшуюся дичь. «Охота - дело счастья», «Повезет - пустым с охоты не вернусь». И такое счастье часто улыбалось ему в лесах и полях, часто вызволяло его из самых, казалось, безнадежных положений. Вот и сейчас он на него полагался.
- Опять ты не так понял, Аршак. Дело не только в ноже, а в том, что ветка-то из Барсова ущелья сюда попала.
- Почем ты знаешь? - с недоверием спросил Аршак.
- Подумай сам! Где же ты еще елку видел на пути потока? Нигде их нет!
Аршак посмотрел вверх, туда, откуда вытекал поток. Там в лучах заходившего солнца переливались окружавшие ущелье красно-рыжие скалы. Издали они были похожи на великолепные дворцы, окруженные крепостными стенами, башнями. И на этих красных скалах кое-где зеленели небольшие разлапистые елочки.
- Ладно… Скажем, что ветка эта и верно из Барсова ущелья.
- А значит, что и книжка из Барсова ущелья сюда попала и аба Асо.
- Э, брат Арам, не все ли равно, где погибли наши дети - в поле или в горах? - мрачно сказал Аршак. - Темнеет, едем-ка домой.
- Нет, нам нужно проникнуть в ущелье, - жестко возразил Арам. - Кто знает! На свете бывает много случайностей. - И вдруг радостная улыбка озарила его смуглое похудевшее лицо. - А вдруг они живы? Вдруг они и книжку и одежду нарочно бросили в поток, чтобы хоть так дать знать, где находятся? Ах, где же ты, счастье охотничье? - И Арам так вздохнул, что, казалось, вся душа его вырвалась с этим вздохом наружу. - Ну, что ты задумался? Идем!
- Что ж, идем, - вяло отозвался Аршак.
Они подошли к скалам, закрывавшим ущелье со стороны Арарата, и остановились у русла потока, там, где он низвергается со страшной высоты, унося с собой все, что лежит на пути. У самого подножия поток вырыл глубокую яму, и в этой-то яме Арам нашел скрюченный от воды и солнца детский башмак.
- Смотри, Аршак! - радостно воскликнул он. - Смотри! Говорю я тебе, что они в Барсовом ущелье были! Мудрец этот дед Асатур, прямо мудрец! Ведь это, наверное, ботинок Шушик, дочери Ашхен. - Несколько секунд он горестно молчал, раздумывал. - Бедная девочка! Нет, Аршак, видать, погибли наши ребята. Впустую Я надеялся на что-то. Когда люди дают о себе знать, они кидают бумаги, книги, ну, на худой конец, какую-нибудь лишнюю куртку. Но не станут же они снимать башмаки и ходить босыми по снегу?
И, ослабев, Арам сел на камень. Сердце его сжималось так, что, казалось, вот-вот разорвется. Нет, пропал, погиб его красавец сын, его надежда. Какого охотника он из него готовил! Как учил быть бесстрашным, не бояться даже барса, быть ловким и увертливым, как рысь, и, как лев, великодушным. Да… Большое будущее ждало его умного и чистого сердцем сына.
- Пойдем, - пришел он в себя и поднялся. - Впрочем, нет, Аршак. Ты пойди возьми лошадей и вернись в село.
- А ты?
- А я поднимусь наверх, приду позже.
- Некуда тебе подниматься! Пойдем…
- Нет, нет. Ночь будет лунной, поброжу немного, погляжу, что там, за скалами. Да и не могу дома сидеть, сердце разрывается. Иди, иди.
Аршак подчинился и пошел к лошадям, а Арам, свернув вдоль подножия скал вправо, стал подниматься вверх по их склонам.
С сердцем, в котором все еще теплилась надежда, поднимался он на вершину гор, примыкавших к Барсову ущелью с востока. «Эх, где ты, судьбина? Обернулись бы слова охотника Асатура правдой, ничего бы мне больше от мира не надо», - думал Арам, поднимаясь, тяжело дыша, на выступы рыжих скал.
