Пленник дуба - страница 28

- Это Зрение?

- Я и без Зрения вполне способен понять, что для того, чтобы сидеть на троне Пендрагонов, нужно быть посильнее Галахада, - сказал Гвидион. - Но если тебе так будет спокойнее, леди, то я готов поклясться Священным источником, что Галахад не умрет от моей руки. Равно как и от твоей, добавил он мгновение спустя, заметив, как содрогнулась Моргейна. - Если Богиня не захочет видеть его на троне нового Авалона, то мы вполне можем предоставить ей самой разобраться с этим делом - я так полагаю.

Он на миг коснулся руки Моргейны, и, хотя прикосновение было нежным, ее снова пробрала дрожь.

- Пойдем, - сказал Гвидион, и Моргейне почудилось, будто голос его бесстрастен, словно голос священника, дающего отпущение грехов. Посмотрим, как там мой кузен несет бдение. Нехорошо было бы испортить ему столь торжественный момент. У него в жизни их будет не так уж много.

Глава 5

Сколько бы Моргауза ни бывала в Камелоте, ей никогда не надоедало любоваться пышными торжественными церемониями. И ей, как одной из подвластных Артуру королев и матери трех самых давних его соратников, должны были сегодня предоставить почетное место среди зрителей турнира; а пока что она сидела в церкви, рядом с Моргейной. По окончании службы Галахада должны будут посвятить в рыцари; теперь же он стоял на коленях рядом с Артуром и Гвенвифар, бледный, серьезный и сияющий от радостного возбуждения.

Сам епископ Патриций приехал из Гластонбери, чтобы отслужить в Камелоте праздничную обедню; сейчас он стоял перед собравшимися в своей белой ризе и говорил нараспев:

- Тебе мы приносим этот хлеб, тело Сына единородного...

Моргауза прикрыла рот ладонью, пряча зевок. Хоть ей и часто приходилось присутствовать на христианских церемониях, королева никогда не задумывалась об их сути; они были еще скучнее, чем авалонские ритуалы Моргауза знала их, поскольку все детство провела на острове. Она еще лет с четырнадцати считала, что все боги и все религии - лишь порождение людской фантазии. Все они никак не были связаны с реальной жизнью. И тем не менее в праздник Пятидесятницы Моргауза послушно ходила к обедне, чтоб порадовать Гвенвифар - ведь та была здесь хозяйкой дома, да к тому же и Верховной королевой, и близкой родственницей Моргаузы; и вот теперь Моргауза вместе с прочими членами королевского семейства двинулась к епископу, чтоб принять святое причастие. Единственной, кто так этого и не сделал, была Моргейна. Моргауза лениво подумала, что Моргейна сделалась сущей дурочкой. Мало того, что она оттолкнула от себя простой люд - теперь самые набожные из придворных между собой именуют Моргейну ведьмой и чародейкой, а то еще и похуже. Ну какая ей разница? В конце концов, все религии лгут, только каждая лжет на свой лад. Вот Уриенс, тот лучше умел чувствовать свою выгоду; Моргауза ни капли не сомневалась, что Уриенс ничуть не благочестивее любимого кота Гвенвифар. Она видела, что Уриенс носит на руках змей Авалона, - но это не помешало старому королю, равно как его сыну, Акколону, подойти к причастию.

Но когда богослужение почти закончилось, и стали читать молитву за усопших, Моргауза почувствовала, что вот-вот расплачется. Ей не хватало Лота: он был так бесстыдно весел и верен ей - на свой лад; и, в конце концов, он ведь дал ей четырех прекрасных сыновей. Гавейн и Гарет стояли сейчас на коленях рядом с ней, наряду с прочими домашними Артура - Гавейн, как обычно, поближе к Артуру, а Гарет - бок о бок со своим молодым другом, Увейном, пасынком Моргейны. Увейн звал Моргейну матерью, да и сама Моргейна говорила с ним с воистину материнской теплотой; Моргаузе бы и в голову не пришло, что ее племянница способна на такое.

Домашние Артура поднялись на ноги - послышался шелест платьев и негромкое позвякивание мечей в ножнах - и двинулись к выходу из церкви. Гвенвифар казалась немного усталой, но все же была очень хороша собою, с этими ее золотистыми косами и красивым платьем, перехваченным сверкающим золотым поясом. Артур тоже выглядел великолепно. На поясе его висел Эскалибур - все в тех же ножнах, обтянутых красным бархатом, в которых король носил свой меч вот уж больше двадцати лет. И почему только Гвенвифар не вышьет для него новые ножны, покрасивее? Галахад преклонил колени перед королем; Артур взял из рук Гавейна красивый меч и произнес: