Она была не в состоянии ни говорить, ни дышать, и ее гнев медленно переплавлялся в иное чувство. Значит, ей все это не приснилось.
– Так это вы приходили ко мне ночью! – прошептала она чуть слышно.
– Да, я. Это мою руку ты сжимала, когда боль становилась нестерпимой. Потом ты поправилась, и я понял, что больше не могу наблюдать за тобой. Поэтому стал держаться подальше.
Взгляд лорда снова скользнул по ее телу, заставляя жарко покраснеть, несмотря на то что вода в корыте остыла.
– Тебя возмущает, что я не ухожу, даже видя твою наготу. О да, я ее еще как вижу. Даже когда ты прикрываешься, мысленно я все равно представляю тебя обнаженной.
Кровь в жилах Анвен превратилась сначала в лед, затем вскипела жарким пламенем. Кожа ее порозовела и стала покалывать. Предатель сначала утешал ее, потом пленил, а теперь проделывает кое-что похуже. Нечто, влияющее на ее тело куда сильнее, чем гнев.
Сверкая черными глазами, Тиг продолжил:
– Ты прижимаешь руки к груди, думая, что прикрываешь наготу, но на деле лишь подчеркиваешь соблазнительные округлости, которые так и молят о прикосновении. Такие шелковистые и влажные после купания, с капельками влаги, приглашающими жаркие мужские губы слизать их. Мои губы.
От подобных слов у нее не было защиты. Никакой. Гнев Анвен испарился, сменившись чем-то более жарким, текучим. Она способна сбежать из его плена, но как бороться с реакцией собственного тела?
Снова вперившись в нее взглядом, Тиг, казалось, некоторое время боролся с собой, прежде чем спросить грубоватым тоном:
– Не понимаешь, как можешь воспользоваться мной? – Разлитая в его голосе чувственность исчезла, сменившись яростной решимостью. – Именно это я и намерен выяснить. Одевайся и присоединяйся ко мне в Зале. Хочу поговорить с тобой.
Дверь за ним закрылась, но Анвен потребовалось еще несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Она дрожала всем телом и не хотела выяснять, от гнева ли, замешательства или от его пылких слов, поэтому поспешно выбралась из корыта и принялась вытираться.
Она не настолько наивна, чтобы не понимать, что лорд имел в виду. Однако он ее и пальцем не тронул. Наверняка наговорил ей все это, чтобы наказать за то, что велела ему уйти. Решил смутить ее, унизить. Анвен негодовала, но в ее сознании против воли рождались иные образы: его губы, целующие ее груди, его черные волосы, ласкающие кожу.
Своими словами он напрочь лишил ее способности мыслить здраво.
Нужно бежать.
Ураганом ворвавшись в Большой зал, Тиг подошел к двум креслам у малого очага. Ему требовалось утешение и вино, необязательно в такой последовательности.
Он не знал, что Анвен принимает ванну, в противном случае ни за что не вошел бы в комнату, но стоило ему это сделать, как он оказался неспособен уйти.
Он не собирался ни в чем ее обвинять, но злость Анвен и то, как она дрожала перед ним, обезоружили его. Он растерялся, не зная, то ли помочь ей одеться, то ли заключить в объятия и поцеловать. А поцеловать ее ему очень хотелось, в том не могло быть сомнений.
Тиг снова ощутил прилив жара к паху, беспокойно сменил позу, положив ногу на ногу. Хоть Анвен пререкалась с ним, желание отведать ее сочные губы на вкус оставалось необычайно сильным. Точно запретный плод, ее губы привлекли его еще тогда в лесу, а теперь потребность ощутить их вкус жгла Тига огнем.
– Какая муха тебя укусила? – проник в мысли голос Рэйена.
Тиг поднял на брата глаза:
– Как странно видеть тебя в одиночестве.
Ухмыляясь, Рэйен раскинул руки в стороны.
– Что ж поделать, эта мрачная каменная твердыня слишком долго обходилась без меня. Неужто станешь винить девушек в желании искупаться в золотых лучах моего расположения?
– Едва ли Мэри и Энн живут здесь ради твоего расположения, – возразил Тиг.
Скрестив руки на груди, Рэйен покачал головой:
– Ты разгневался вовсе не из-за того, что Мэри и Энн увязались сегодня за мной на арену. И не тебе жаловаться на то, как славно я отделал твоего капитана Питера… впрочем, как и всегда. – Рэйен подозрительно прищурился. – Или доставили очередное послание?
Тиг отрицательно качнул головой.
