Иван Архипович должен был покорно кивнуть своему врагу:
— Ладно, не буду.
Ему казалось, что, как и триста лет назад, ворота всюду заперты тяжкими коваными засовами, на крестцах улиц поставлены рогатки. Прохода нет. В темноте крадутся лишь тати и убийцы и вот-вот вынырнет из мрака ночной дозор с ручными фонариками, мерцающими грознее тысячесвечсвых огней прожектора.
Коська, между тем, как будто раздумывал. Он поглядывал по сторонам безбоязненно и, пользуясь полным безлюдьем, не торопился продолжать путь с Чугуновым. Его забавляла покорность взрослого человека. Он, усмехнувшись, спросил:
— Ну что ж, идти? Или расквитаемся тут и все?
Мысль о дочери, где-то тут близко, в каких-то трущобах изнывавшей в тоске и ужасе в руках маленьких разбойников и жаждавшей спасения, смирила его.
— Иди, иди! — пробормотал он, — иди. Отдайте только девочку здоровой…
— Какой взяли, такой и отдаем! — нагло ответил Коська и, продолжая прятаться в тени стены, круто свернул с набережной в Китайский проезд.
От бульварчика под стеной повеяло сладким запахом зелени, тишины и влажной свежести. Коська прислушался, потом быстро шмыгнул в угол выступа башни и стал проворно разбирать кирпичи, закрывавшие лазейку.
— Здесь? — прошептал Чугунов в ужасе.
Коська не ответил и всунув голову в дыру, свистнул тихонько. Никто не ответил. Он повторил свист и крикнул:
— Пыляй!
Иван Архипович дрожал от волнения. Он следил за каждым движением мальчишки, все еще не доверяя ему. Даже и в этот утренний час, в неясных сумерках возрождавший к жизни мертвые древности старой Руси, ему казалось невероятным, чтобы все происходящее не было обманом и шуткой. Он держал наготове руки, чтобы поймать за ноги мальчишку, если бы тот вздумал исчезнуть в каменной щели.
Коська точно видел, что творилось за его спиной. Он вынул голову из-под свода и пробормотал раздраженно:
— Дрыхнут что ли оба? Надо лезть туда.
— Погодишь немного! — схватил его Чугунов.
Коська оглянулся и, уже не сдерживая больше гнева, заорал в подвал:
— Пыляй, чертова морда! Слышишь? Давай девчонку сюда!
Никто не отозвался и на крик. Коська изнывал от бешенства. Иван Архипович толокся на месте, дрожа и волнуясь. Мальчишка, сопровождавший атамана и глядевший теперь из-за угла на эту сцену, не торопясь подошел к ним. Коська свистнул ему и тот приблизился смелее.
— Лезь, Вьюнок, и дай ему по шее. Да выкинь сюда девчонку — скажи, что отец вот пришел за ней.
Вьюнок зевнул, равнодушно вынул последние кирпичи из пролаза и ловко юркнул вниз. Иван Архипович вцепился в Коську.
— Как же там можно… Там задохнуться можно, там… За это вас надо…
Встревоженный странным молчанием в подвале, Коська не слушал его. Он всунулся в окошко и перекрикивался с Вьюнком.
— Ну?
— Ничего не видать. Огня дай.
Коська подал спички. Розовое зарево тускло метнулось в окошке и погасло. Вьюнок высунул голову и пробормотал тихо.
— Коська, а ведь она сбежала!
— Девчонка?
— Ну да!
Коська в бешенстве обернулся к Чугунову и, срывая с себя пиджак, часы, кольца, бросил все на руки ошеломленного отца.
— На! Мне чужого не надо!
— Коська — честный человек! — подтвердил Вьюнок.
Иван Архипович шатнулся к ним в отчаянии. Он понял, что его не обманывал маленький оборванец.
— Где девочка? — завопил он, — где она?
Коська отвернулся от него, от пиджака с вещами, выпавшими из рук Чугунова, и глухо пробормотал:
— Не знаю.
Иван Архипович остолбенел. Вьюнок шмыгнул носом от предутреннего холодка и покачал головой. Коська бессильно погрозил кулаком розовой заре и нежно-голубым облакам и стал закладывать кирпичами окно.
Иван Архипович впился судорожно сжавшимися пальцами в его плечи. Тот вскочил, но не мог вырваться и сквозь зубы прошептал:
— Пусти!
— Где моя девочка? — вопил несчастный отец.
Маленький бандит собрал все свое атаманское равнодушие и сказал резко:
— Слушай, дядя: нет твоей девчонки, сам видишь! Найду ее, — приду к тебе за выкупом. Не найду, — не пеняй. И у нас тут своя продажная душа нашлась. Может, он сам пошел к тебе за выкупом… Так пришиби его до мокрого, — я ответ на себя возьму.
— А девочка, девочка моя? — простонал Чугунов, — девочка где негодяй?
