– Я толком не знаю, – признался Максим, глядя, как Михаил умелыми движениями бинтует ему ногу. Было больно, но уже не так, когда рану первый раз окатили спиртом. – Сначала повсюду появились шаровые молнии. Разом во многих квартирах, понимаешь… А через пару часов началось… что-то… Какое-то вторжение. Небо стало переливаться всеми цветами радуги… И сверху посыпались огненные шары, размером с футбольный мяч примерно. Они разрушали все вокруг, без разбора: здания, улицы, мосты, котельные и электростанции. Испепеляли машины. Убивали людей. И ничто не могло их остановить… Я видел, как несколько истребителей пытались сбить этих… эти… Но шары внезапно меняли траекторию и играючи поражали самолеты, которые буквально испарялись при контакте с ними. В Москве паника вспыхнула страшная… А потом атака прекратилась так же внезапно, как началась. Вмиг. Пока я добирался до дома, жену и дочь уже эвакуировали. Маринка написала, что договорилась с военными, чтоб их с Веткой перебросили самолетом в Крым – у нее там в Алупке двоюродная сестра живет… Я еле-еле достал билет на поезд, в Симферополь. До Белгорода все было нормально. Но где-то в районе таможни состав остановился, и по вагонам пошли какие-то ненормальные с автоматами. Они убивали всех подряд. Скорее всего религиозные фанатики, у которых снесло крышу на почве грядущего Армагеддона… Я, наверное, сбивчиво рассказываю…
Максим замолчал, поморщился от нового приступа боли в ноге.
– Бредит? – предположил парень в халате.
– Не похоже, – чуть помедлив, ответил бывший хирург. На его лбу появилась глубокая вертикальная морщина. Он осторожно спросил: – Послушай, Макс… А кто-нибудь знает, что это за… шары?
– Достоверно неизвестно, – тоже осторожно сказал Долгов. Его явно не радовала перспектива: быть связанным, словно буйный псих. – Сами понимаете, при отсутствии всякой связи информация передается лишь в виде слухов, что неимоверно ее искажает с каждым новым километром и человеком… Но у меня есть старый приятель, он ученый-астроном, так скажем. Так вот, этот приятель выдвинул гипотезу, что шары… живые. Это цивилизация плазмоидов… Перестаньте на меня так таращиться, я не сумасшедший! Думайте что хотите, я лишь рассказал, что знаю! И мне нужно попасть к семье. В портфеле оставалось тридцать с лишним штук! Неужели этого мало, чтобы пересечь чертову границу? Сраную, долбаную границу!
– Ну и зима выдалась, – пробормотал Михаил Альберт, размышляя о чем-то своем. – Мало того что снежная, еще и с огоньком. С вторжением, так сказать, плазмоидов.
Он замолчал, почесывая бороду.
– Переправишь меня через границу? – сурово спросил Максим.
– Если все так, как ты говоришь, то на таможне нас пристрелят, прежде чем успеем помахать им толстым портфелем с кучей бабла… Сейчас в обеих странах военное положение, и границы, несомненно, закрыты наглухо. Погранцы работают в усиленном режиме. Те люди, которые продали тебе на вокзале билет на Украину, – либо полные кретины, либо полные подонки.
– Но ведь в Белгороде наши таможенники беспрепятственно пропустили поезд.
– Им скорее всего вводная пришла: выпускать, но не впускать. А может, и не приходила. Да кто в такой суматохе разбираться будет! Хочешь мотать? Мотай. А вот обратно – шиш, дружок. Наивный ты, Макс, будто не в России живешь, ей-богу. Так что, сам понимаешь, сейчас ты оказался в узком шлюзе с наглухо закрытыми грузовыми люками: ни в трюм, ни на палубу. И воздуха мало. Оп-ля.
– Что же делать? – тупо спросил Долгов.
Михаил думал добрую минуту, машинально продолжая массировать левую ладонь Максима, подушечки которой уже обрели чувствительность.
– Условия следующие, – наконец решил он. – У меня есть снегоход – за бесценок купил у одного пьяного курортника… Не думал, что когда-нибудь пригодится… Так вот. Сам ты на нем далеко не уедешь, потому как местности ни хрена не знаешь и попадешься на первом же посту. Я попробую доставить тебя до Харькова. Всю наличку забираю себе. И никаких гарантий… Я, конечно, клятву Гиппократу давал. Жизнь тебе спас. Но, пойми, собственная шкура – она всегда дороже.
