— Это мой нетерпеливый ученик. Ему так хотелось поскорее вырваться на свободу, что он остался не до конца названным. А ведь вы сами понимаете, падишах, что в наше время безымянному и шагу нельзя ступить, чтобы не вызывать к себе подозрений…
Давлятов повертел головой, но с первого раза не заметил незнакомца. И лишь развернув ракету в полный оборот, увидел, что летит в их пестрой компании и Азазиль-Иблис [14], с банкой краски, которую он подвесил себе шнурком на шею, и с большой кистью в руке.
Нахангов продолжал лететь с сосредоточенным видом, словно все, что делалось вокруг, его не интересовало. Попав в какое-то облако, не то пыльное, не то метеорное, он надел на голову шлем и больше не снимал его до конца путешествия.
Воспользовавшись его безучастностью, Азазиль, криво усмехаясь, подлетел вплотную к своему непослушному ученику и, обмакнув кисть в банку, коснулся бока зверя. Тот лягнул, желая выбить из рук Азазиля кисть, но промахнулся. И как бы Давлятов ни напрягался, не мог рассмотреть художеств Азазиля во всех подробностях, ибо Азазиль словно затеял ловкую игру.
Он кувыркался в воздухе, прицеливался, направив кисть, подлетал снизу, затем неожиданно оказывался над головой шлемоносца, и движения его были так точно рассчитаны, так искусны, что строптивый ученик наконец сдался и опустил копыта. И лишь когда Азазиль, удовлетворенный, спрятал куда-то кисть, зверь изогнулся, чтобы стыдливо прикрыть хвостом начертанное, но бараний хвост его прикрыл лишь последнюю букву, но и ту не полностью, так что Давлятов мог теперь прочитать Иблисово выражение «Даджаль».
Давлятов поначалу было дрогнул, но затем поддался игривому, ироничному настроению и, глядя в стальные глаза Иблиса, крикнул:
— Поражен вашим искусством, Мавлоно! Знаю я существа, слепленные из глины, закаленные на огне, но чтобы создать подобное… из того, что нельзя попробовать на ощупь, на вкус… из подпольных тайников, где рождаются безбожные мысли и лженаука. Истинно, зверь ваш кроток на вид, как агнец, но мы еще услышим его речи и поразимся!
— Не нужно истерики, гражданин! — пробормотал над ухом его Иблис и, нырнув к пылающему облаку, исчез насовсем из виду…
И лишь после этого даджаль облегченно вздохнул, почувствовал себя раскрепощенным и пробормотал что-то невнятное трубным голосом.
Невозмутимый Нахангов чуть наклонился, но, ничего не услышав, пнул сапогом даджалю в бок, поторапливая его.
— Вы, люди… эй, гу-гу, — попробовал свой голос даджаль и, удовлетворенный тем, что голос прорезался, важно и торжественно изрек: Эй, че-ловеки, вам мнится, что вы достигли космической мудрости, а между тем знайте же, что генетика — лженаука, порождение сатаны, моего великого учителя Иблиса, кибернетика — лженаука… Нет в мире слова, которое было бы высказано. Нет в море волны, которая поглотила бы ложный звук эха. Нет в огне света, отделяющего мглу от истины. Нет извилины в бедной голове, различающей грех и святость… Вода низвергается…
— Замолчи, хулитель! — прервал его Нахангов и хлестнул даджаля плетью меж ушей. — Ты мешаешь мне сосредоточиться. Не забывай, что я должен произнести заключительную речь на конференции.
— Все у черты, — промямлил даджаль, кривясь от боли. — У черты… — И последние слова его поглотило облако, сквозь которое они стремительно пролетели.
Облачко дохнуло на Давлятова прохладой, он поежился, чувствуя, как неудобно ему в ракете — не может вытянуть ноги, чтобы дать им отдых.
— Скряга вы! — повернулся он к Нахангову, напряженно смотревшему вдаль. — Получаете такое жалованье… директорскую ставку — раз, член-корровскую надбавку — два, плюс номенклатурные льготы… и не можете купить Батурбеку ракету попросторнее.
Нахангов недовольно глянул на него и пробормотал:
— Могли бы и не подрывать мой служебный и человеческий авторитет!
Тем более перед этим потусторонним существом, которое разнесет сплетню по всему свету. — И снова в сердцах пнул даджаля сапогом в бок. Даджаль взвизгнул по-поросячьи и поспешил высказать туманное:
— Все у черты… У лукоморья. У огненного ядра. У набоба. У люля-кебаба…
Огненный шар, вязкий на вид, к которому они летели, быстро рос, и от изгиба горизонта выплыли всплески пламени.
