– Извини, что побеспокоила, – я попыталась встать, но Рудольф внезапно меня удержал.
– Подожди, ты правда хочешь снять браслет, но не можешь?
– Попробуй сам.
Я положила руку с артефактом перед ним на стол и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Боль шла по нарастающей. Такое внимание моему украшению не нравилось. А вот мне – даже очень. Теплые, нежные руки Рудольфа так осторожно проходили по тонкой границе между артефактом и моей рукой…
– А ну-ка, – напарник Рудольфа подошел к нам и бесцеремонно схватил меня за руку. – Инорита, сделайте так, чтобы я тоже мог видеть.
Я убрала невидимость и закрыла глаза, стараясь приглушить болевые импульсы от артефакта. Это только мое воображение. На самом деле ничего нет. Я прикусила губу и постаралась подумать о чем-либо приятном. О Николасе. Браслет тут же успокоился, лишь только перед моим внутренним взором встало улыбающееся лицо жениха. Нет, о нем думать нельзя.
– А ведь точно не снять, – наконец раздраженно сказал напарник Рудольфа. – Вот ведь пакость какая! И не придумать ничего!
– Придумать-то можно, – довольно неохотно сказал Рудольф. – Если он снимается после обряда в храме, то мы можем прямо сейчас туда пройти. А потом развестись.
– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – зачем-то уточнила я.
– Логично, – не очень весело улыбнулся он. – После фиктивной помолвки – фиктивный брак.
– Да, все для пользы расследования, – я кивнула, соглашаясь с ним.
– Какого расследования? – заинтересовался напарник Рудольфа.
– Неважно, – отмахнулся от него сидящий напротив меня молодой человек. – Так как, Штеффи?
И я вдруг поняла, почему Николас сказал, что не сможет дать мне развод. Я тоже не смогу. Браслет уже жил какой-то своей жизнью, больно было так, что думать я почти не могла. Но одно поняла четко – лучше я выйду за Николаса, чем соглашусь на фиктивный брак с Рудольфом. К чему цепляться за того, кому ты совсем не нужна?
– Штефани, что с тобой?
Голос Рудольфа доносился до меня глухо, как через толстый стой ваты. Его лицо то приближалось, то удалялось, пока не оказалось так близко, что его глаза заполнили все и стали единственным, что имело значение. Когда-то я была уверена, что черные глаза не выдают тайн своих хозяев, что они непроницаемы и холодны. Но сейчас в глубине глаз Рудольфа плескалась боль. Боль и страх за меня. Или мне это только показалось в тот краткий миг, пока весь мой мир свелся к его взгляду? Боль от браслета стала столь нестерпимой для сознания, что оно постыдно сбежало, так и не дав мне понять – было это на самом деле или просто мне пригрезилось. Черное рыхлое беспамятство укутало меня уютным одеялом, и впервые со встречи с Николасом пришли легкость и спокойствие.
– Брайнер, тебе лучше уйти, – это было первым, что я услышала, когда очнулась от обморока. – Либо артефакт воспринимает тебя как угрозу, либо… Сам понимаешь.
Голос то приближался, то удалялся, вибрировал, давил на перепонки. Слух никак не мог приспособиться к реальности. Мне хотелось назад, в черное небытие, где ничего не беспокоит.
– Но почему? – донесся до меня голос Рудольфа.
Он был совсем далеко от меня. А ведь я уверена, что последнее, что я видела до обморока, – его прыжок через стол. Мне даже казалось, что я почувствовала его руки, удержавшие меня от падения. Сейчас под спиной было что-то жесткое, неровное – наверное, стулья, составленные в ряд.
– Возможно, потому что она носила твой браслет. Не зря же этот артефакт показался тебе в режиме невидимости. Не думаю, что причина – твои орочьи предки.
– Мой браслет был обычный, и времени столько прошло… – Рудольф тихо выругался, почти неразличимо для моего так и не вошедшего в норму слуха. – Нельзя этого Лоренца привлечь за использование такого артефакта?
– До сих пор никого не привлекали. Артефакт защитный, а что он влияет на сознание, недоказуемо, – возразил неизвестный мне голос. – Должно быть заключение эксперта. А где его взять, если непонятны принципы работы? Целитель даже точно сказать не смог, отчего инорита потеряла сознание. Мы знаем, что причина – артефакт, но доказательств нет, а знание к делу не пришьешь.
