– Невеста в день свадьбы обязана быть самой красивой, – начала упираться Регина.
– Гости должны ее отличать от букетов на столах, – твердо сказала тетя. – Да что это такое? Ни на минуту вас оставить нельзя. Штефани, о чем ты вообще думала, когда позволяла подруге такое вытворять с собственной головой?
– Не о чем, а о ком, – хихикнула Регина. – Она все время думает про Николаса.
Арест мало повлиял на характер подруги. Когда ее освободили, вся наша группа начала ее дружно утешать, и Регина быстро вернулась к прежним привычкам. Единственное отличие – с соседкой ей пришлось распрощаться, сейчас та находилась под следствием, и я очень надеялась, что сидела она в той же камере, что и Регина не так давно. Родители Моники оплатили услуги хорошего адвоката, напиравшего на действие под внушением и пытавшегося доказать, что вина этой гадкой инориты не столь велика. Я прекрасно помнила, что она с ног до головы была увешана защитными артефактами, а значит, действовала по собственному желанию, ради того, чтобы помочь Вернеру. Все остальное было ей неважно. Что ж, она сполна заплатила за собственную глупость. И зачем только я вспомнила об этом в такой день?
Регина дулась, тетя вытаскивала запутавшиеся в моих волосах цветы и выговаривала:
– Надо было соглашаться на предложенного леди Лоренц парикмахера.
– Тетя, сюда ей не пройти, пришлось бы всем этим заниматься в твоем кабинете внизу, а там очень мало места, – напомнила я.
– Ничего, как-нибудь уместились бы. Зато я сейчас не переживала бы, успеем ли мы сделать все к сроку и не опоздаем ли в храм.
– А и опоздаем – вот горе-то, – невозмутимо сказала Регина. – Уверена, Николас все равно дождется. Он через столько всего ради Штеффи прошел, ему теперь часом больше, часом меньше…
Она мечтательно закатила глаза к потолку, счастливая, что увидела хоть один сбывшийся красивый роман. В этом романе было все – завоевывание сердца избранницы, спасение ее из рук убийц, неприятие его выбора родителями. Но о последнем я не переживала. Пожалуй, не все там так страшно, как кажется Регине. Леди Лоренц как сказала, что принимает выбор сына, так от своих слов и не отступилась, отношения у нас с ней складывались ровные, пожалуй даже дружеские. А лорд Лоренц… Он для меня попросту не существует – оказалось, я тоже прекрасно умею смотреть сквозь людей, во всяком случае таких, как этот надутый сноб. Сначала его это злило, потом начало беспокоить, а теперь он осаждал меня с извинениями, которые я не торопилась принимать. Кому нужны эти неискренние слова? Мне – так точно нет.
– Вот именно, что столько прошел, – проворчала тетя. – Некрасиво будет с нашей стороны, если мы заставим его нервничать.
И переживать, не передумала ли я. Минуло полгода, как я сказала, что принимаю его браслет, но все равно время от времени тень сомнения появлялась во взгляде Николаса, настоящие у меня чувства или лишь их иллюзия, помноженная на благодарность к спасителю. Но полгода – достаточный срок, чтобы до конца разобраться в этом. Тоска по Рудольфу схлынула, словно ее и не было никогда, словно не она отравляла жизнь, делая ее такой тусклой и невыразительной. Иногда я думала, как все сложилось бы, если бы Эдди не арестовали, и мне становилось страшно – жалкое прозябание с подобием настоящих чувств. И я была бы уверена, что вот эти отголоски – и есть сама жизнь. Не знаю, понял ли Рудольф, что он сделал своим обетом в храме, – я пыталась ему объяснить, но не знаю, преуспела ли. Из моей жизни он исчез, и это было замечательно. Все равно места для него там не было.
– Вот так будет лучше, – тетя Маргарета довела количество цветов на моей голове до скромного минимума. – Сейчас еще немного подправим твой бледный вид.
– Заботитесь о рекламе магазина? Все будут перешептываться: «А шампунем она пользуется только своим и косметикой тоже», – Регина искренне веселилась, уже забыв, что все ее усилия по созданию моей свадебной прически пошли прахом.
– Шептать в любом случае будут, – невозмутимо ответила тетя. – Так у них хоть основания появятся. Нет уж, моя племянница станет самой красивой невестой в Гаэрре за все время, что стоит наша столица. И пусть лорд Лоренц лопнет со злости.
