Пока Бестужев беседовал с монахом, Мюллер успел вновь погрузиться в расчеты.
Профессор! Что с него возьмешь?
– Карл Иванович! Нас ждут! – напомнил Бестужев.
– Кто? – тайны мироздания отвлекали настолько, что было не до житейских мелочей.
– Хозяева, – терпеливо пояснил офицер.
– Ах, да. Обед, – с некоторым усилием вспомнил Мюллер. – Вы идите, а я закончу расчеты и подойду, любезный Василий Дмитриевич.
– Профессор… – укоризненно произнес гвардеец.
– Нехорошо заставлять ждать, – неожиданно поддержал Бестужева отец Александр. – Люди намного важнее бумажки.
Судя по всему, Мюллер так не считал. Но и идти против двух спутников не решился. Он с видимым сожалением отложил исписанный листок, после краткого раздумья засунул карандаш во внутренний карман пиджака и поднялся с таким видом, словно его ожидал путь на Голгофу.
– А где остальные? – впервые полюбопытствовал монах.
Занятый «духовным» врачеванием аборигенов, он понятия не имел о пропаже студента и его поисках.
Бестужев объяснил ему в нескольких выражениях.
– Вот до чего доводит вольнодумство! Прости меня, Господи! – отец Александр машинально посмотрел в красный угол и, не найдя там иконы, едва не сплюнул. Но все-таки вовремя спохватился и истово перекрестился.
– Причем тут вольнодумство? Молодость, – пожал плечами Мюллер. – Юноша просто увлекся чем-то интересным и не заметил, как заблудился.
Он первым двинулся на выход. Раз уж все равно придется обедать, так лучше сделать это побыстрее, а уж затем вернуться к прерванным расчетам.
– Куда ж это он забрел, что умудрился заблудиться? – немедленно возразил Бестужев.
Сам он позволял себе многое, однако кто ж видит плохое в себе? Да и не приходилось его никогда искать. Или, почти никогда. Раза три-четыре не в счет.
И никто не поинтересовался – откуда обед, если его никто из путешественников не готовил?
Секрет был прост. Бестужев решил порадовать спутников, и потихоньку договорился с дочерью Селаха, а уж та что-то сказала отцу. И теперь во дворе ароматно дымился большой казан плова, принесенный сюда по приказу Селаха, а в стороне горой возвышались лепешки.
Как говорится: счастливый под обед, несчастливый – под обух. В воротах появился Кречетов, а за ним маячил кто-то еще из путешественников.
– Вот и порядок. Нашли же… – начал было Мюллер, но увидел остальных вошедших и осекся на полуслове.
Миши среди них не было.
– Буйволов не вернулся? – осведомился Кречетов.
Взгляд его мгновенно обежал двор, словно полковник надеялся увидеть здесь есаула.
– Нет, – первым ответил Бестужев.
Он сразу отметил про себя, что казаки так и не расстались с винтовками, словно готовились спешно идти обратно.
– А Селах? – Кречетов спрашивал коротко, явно экономя время.
– Наверно, у себя дома. Вот, прислал нам обед.
– К черту! Что они решили на сходе?
– Ничего. Насколько понял, мнения опять разделились, и ни одна группа убедить никого ни в чем не смогла, – презрительно скривился Бестужев.
Подобные всеобщие говорильни он не принимал и не понимал.
– Где Миша? – воспользовавшись паузой, влез в разговор профессор.
– Похищен, – как нечто само собой разумеющееся сообщил полковник.
– Как? Кем?! – Мюллер выглядел ошарашенным.
Профессор снова все позабыл. И предутреннюю перестрелку, и, похоже, даже то, что они находятся на неизведанной доселе территории. Поэтому и фраза о похищении произвела на него эффект разорвавшейся бомбы.
– Очевидно, теми, кто нападал на селение, – отозвался полковник. – Ладно. Придется просить помощи у Селаха.
Видно было, что Кречетов здорово сомневается, получит ли ее, или аборигены вновь устроят собрание. Да только в данном случае без хотя бы одного проводника не обойтись.
Еще Буйволов где-то задержался!
Как бы ни хотелось двигаться на освобождение Миши, но для начала пришлось отобедать. Как профессиональный военный, начальник экспедиции прекрасно знал: без еды нет силы. И кто же может сказать, когда иначе доведется подкрепиться? Да и в любом случае требовалось дождаться Буйволова с лошадьми.
Разумеется, часть обеда была оставлена для не вернувшихся казаков. Как иначе?
И в любом случае требовалось увидеться с Селахом.
