Чмокнув Рейчел в щеку, Делия села в свой личный экипаж и устроилась поудобнее на кожаном сиденье.
– Подумай еще раз о предложении Уита продать «Сломанную шпору».
– И думать не о чем. Мой ответ всегда будет таким же. – Рейчел шагнула назад. – Счастливого пути. Напиши мне. – Она смотрела вслед карете, пока та не скрылась из виду, потом, облегченно вздохнув, вернулась в конюшню, оседлала Фаро и поехала в сторону реки Брасос.
После часа езды Рейчел натянула поводья и окинула взглядом освещенное ярким солнцем пастбище, поросшее колеблемой ветром травой. Она любила эту землю, напоминающую ей об отце, и никогда бы не согласилась ее продать – даже Делии и Уиту.
Рейчел не собиралась ехать в Каса дель Соль, но, казалось, какая-то неведомая сила тянула ее туда. Некоторое время она скакала галопом вдоль реки, служившей границей между «Сломанной шпорой» и Каса дель Соль. В прошлом Брасос щедро питала оба ранчо, но в этом году уровень воды был низким из-за отсутствия дождей. Местами река настолько обмелела, что можно было переехать ее, не замочив подпругу.
Не раздумывая, Рейчел направила Фаро в мутную воду и выехала на противоположный берег. Нет, не надо было ей приезжать сюда! Мысли о прошлом не давали Рейчел покоя, в ушах звучал дразнящий голос Ноубла, и она ничего не могла с этим поделать…
Хотя Ноубл был только наполовину испанец – его мать происходила из старинного и уважаемого семейства американцев-южан, – у него была такая же смуглая кожа, как у отца, и он носил такую же традиционную испанскую одежду. Ноубл всегда представлялся Рейчел в черном кожаном костюме, отделанном серебром, который был на нем в тот день, когда его образ навсегда запечатлелся в ее памяти.
Она приехала в Каса дель Соль с отцом, который хотел купить племенного быка у дона Рейнальдо Винсенте. Тогда ей исполнилось шестнадцать, и она была так же уязвима для чар Ноубла, как и любая другая женщина в округе Мадрагон.
Дон Рейнальдо встретил их во дворе. Пока он разговаривал с отцом, Рейчел выбралась из фургона, побежала к коралю и взобралась на ограду, чтобы посмотреть, как несколько вакерос объезжают лошадей. Отец добродушно улыбался, глядя на нее, – он никогда не бранил Рейчел и не возражал, что она носит сапоги и джинсы и ездит верхом по-мужски. Он гордился тем, что его младшая дочь, сидя в седле, не уступит любому мужчине.
* * *
Шестнадцатилетняя Рейчел наблюдала за вакеро, который пытался накинуть кожаный повод через голову норовистой вороной кобылы. Внезапно из конюшни вышел Ноубл, позвякивая серебряными шпорами. Поставив сапог на ограду, он подтянул ремешок шпоры, потом кивнул вакеро, крепко державшему кобылу за уши, и с кошачьей грацией вскочил на спину великолепного животного, чья шкура блестела, как полированное черное дерево.
На мгновение человек и лошадь застыли как вкопанные, но Рейчел знала, что будет дальше. Кобыла прижала уши, готовая сопротивляться человеку, вознамерившемуся подчинить ее себе, а потом вдруг начала прыгать, пытаясь сбросить всадника. Однако Ноубл был опытным наездником. Его ноги крепко стискивали вздымающиеся бока лошади; он казался воплощением силы, изящества и упорства.
Вакерос разразились поощрительными криками, а сердце Рейчел возбужденно заколотилось. Она задерживала дыхание, когда лошадь брыкалась, вертелась и прыгала, тщетно стараясь сбросить Ноубла. Его смуглые руки твердо держали поводья, он лишь изредка пользовался шпорами, чтобы не повредить великолепную шкуру животного.
Наконец кобыла остановилась и опустила голову, отдаваясь на милость победителя. Не обращая внимания на приветственные крики вакерос, Ноубл оставался невозмутимым, словно находился на пикнике, и это спокойствие произвело на Рейчел едва ли не наибольшее впечатление.
Завидев ее, Ноубл подъехал к ограде и отвесил поклон.
– Вы становитесь настоящей красавицей, сеньорита Зеленые Глаза. С такими глазами вы способны разбить сердце любого мужчины в округе Мадрагон, включая мое собственное!
