— Да, — выдавил Аллан.
Валентин сидел в кресле, опустив подбородок на сжатые кулаки, и лицо его было хорошо видно нам. Оно мрачнело все больше и больше. Вот появились скорбные складки у губ, вот сдвинулись брови и стала подергиваться левая щека. Он прикрыл ладонью глаза. И сидел так еще некоторое время.
Мы молчали.
— Лина знает? — спросил Валентин и отнял руку.
— Знает, — сказал Аллан.
— Как она?
— Ничего, — сказал Аллан. — Держится. Юна там у нее.
— Спасибо, — сказал Валентин. — Ты уж поддержи ее…
— О чём ты говоришь!
Валентин встал, отодвинул кресло, прошёлся по комнате. И мы увидели, что это его рабочий кабинет в Институте.
— Что со мной случилось, Аллан?
Я ждал этого вопроса. И Аллан, видимо, тоже ждал. И все-таки ему было трудно, я видел.
— Ты… Ты ко всему готов, Валентин?
— Абсолютно. Я потом все объясню. А сейчас говори все, не бойся.
— Ты работал в камере, произошел взрыв.
— Понятно. — Теперь он был уже спокоен. — Кто-нибудь еще пострадал?
— Нет, ты один. Почему ты был в камере, когда мог быть у экрана?
— Не знаю, — сказал он. — Наверно, так надо было… — Он обвел глазами свой кабинет, выдвинул ящик стола, посмотрел какие-то бумаги.
— Установка погибла?
— Да. Ничего не осталось.
Аллан не объяснял дальше, но Валентин понял.
— Бедная Лина… — сказал он и замолчал надолго, задумался.
— Ты хочешь ее видеть? — спросил Аллан. Валентин не ответил.
Он стоял у стола, опустив голову. Потом подошел к нам.
— Не надо этого делать, — сказал он. — Ей будет слишком тяжело.
— Я могу сделать так, что она тебя не увидит. Только ты ее.
Валентин нахмурился.
— Нет, — сказал он. — Пока не надо. Подожди. Поговорим сначала… Я должен привыкнуть к этой мысли. К своему новому положению…
Он опять стал ходить по кабинету, осматривать все. Подошел к стенду, где были смонтированы какие-то приборы.
— Установку можно будет восстановить, — сказал он, — она у меня вот здесь, — он притронулся рукой ко лбу. — И чертежи у меня тут, в шкафах.
Он говорил так, словно действительно ходил сейчас по своему кабинету. Впрочем, для него это было, видимо, действительно так.
— Ладно, — сказал он. — Давайте разберемся что к чему.
Он опять подошел к нам вплотную и сел в кресло.
— Ты все понял, Аллан?
— Не совсем. Но — догадываюсь.
— Сейчас объясню. — Он обернулся ко мне. — Виктор знает, над чем я работал?
— В общих чертах, — сказал я, — только идею.
Он кивнул, провел пальцами по подбородку, ощутил, видимо, небритость, нахмурился, подумал о чём-то и печально усмехнулся.
— Я исходил из того, что смерть молодой мыслящей материи — противоестественна. Она умирает не потому, что износилась или исчерпала себя, она умирает потому, что природа не нашла еще способа продлить ее существование. Исследования показали: серое вещество мозга погибает, как правило, в расцвете сил, погибает из-за того, что износилась оболочка, одряхлевший организм пе в состоянии поддерживать необходимые условия существования мозга. Тело состарилось, а мозг еще молод — отчего такое несоответствие? С точки зрения биологической жизни организм за 70–80 лет существования вполне успевает выполнить свое назначение — дать начало новой жизни. Он прошел свой цикл и может уходить спокойно. Но высшая форма жизни, заключенная в нем, — мыслящая материя — только начинает свой путь. Она должна совершить еще очень многое, ее способности и возможности, неизведанные пока еще никем, неисчерпаемы. И вдруг, в самом начале пути, когда еще все впереди, она должна прекратить свое существование. Не отсюда ли яростный протест мозга против смерти, его нежелание подчиниться гибели и его трагическое бессилие вырваться из плена биологического распада оболочки, без которой он пока не может существовать? Я говорю — пока, потому что на этот счет у меня есть особые соображения, по об этом после. Теперь — о главном.
Валентин встал, сделал несколько шагов по кабинету, подошел, видимо, по привычке к охну, и тут же отвернулся, чтобы не видеть бушующей жизни — там, на всех трёх ярусах города.
Он снова подошел к нам, но в кресло не сел, отодвинул его. Вместо него придвинул чёрную экранную доску на подставке, — так, чтобы нам хорошо было видно. Взял в руки чертёжный электронный фломастер.
