— Хорошо, а если у неё нет подходящей планеты?
— По мнению многих учёных, труды которых я проштудировал, Солнечная система — вовсе не феномен во Вселенной, а скорее наоборот, феноменом должна быть звезда, не имеющая планет… Так что планета должна быть!
— Ну, а вдруг, чем черт не шутит? Мы сможем улететь дальше, к другим звёздам?
— Мы ничего не сможем сделать, — ответил Март, — горючего у нас хватит только на торможение, манёвр и посадку.
— Это страшный риск, — заметил я.
— Если продолжать полет, то мы рискуем ещё больше, — ответил Март, — вероятность, что мы найдём ещё звезду с планетами, почти равна нулю. Мы состаримся и умрём в корабле, а звезды не будет. Запас продуктов тоже не бесконечен…
— А все-таки, если нет планеты, что будем делать?
— Мы останемся на круговой орбите около звезды. Не все ли равно, где находиться в космосе! Построим оранжерею — солнечной энергии звезды более чем достаточно. Если не будет естественной планеты — превратим «Ласточку» в искусственную!
Я хотел возразить Мартину, что при полёте у нас есть какая-то цель, но не успел, перебил Джек:
— А травка на планете будет?
— Может быть, а может и не быть, — ответил я.
— Хочу на травку, мне надоело в космосе, — заявил Джек.
— Мне тоже, — в один голос сказали Мария и Сабина.
Мне тоже надоел космос, но я ничего не сказал.
День тысяча четыреста девяносто четвёртый
До самого последнего часа меня терзали сомнения, но все-таки я решился. Лучше рискнуть один раз, чем медленно умирать и проклинать себя за то, что не использовал этот единственный шанс.
Те двое с половиной суток, которые оставались в нашем распоряжении до начала торможения, затратили на подготовку: собрали и закрепили все наши личные вещи, которых накопилось очень много, навели порядок на складах, осмотрели все крепления мебели, ящиков и т. д. Мартин проверил амортизационные камеры и нашёл, что они в порядке.
Так прошло шестьдесят пять часов из тех семидесяти, что были до начала торможения. В конце этого периода все собрались в кают-компании. Март занял командирское кресло.
— Ну, что? — обратился он к нам.
— Будь что будет. Давай!
Он тут же ввёл программу.
— Внимание! — раздался из динамика голос профессора. — До начала торможения остаётся пять часов, команде поесть и занять места в амортизационных камерах.
Мы уже почти успели забыть, как лежали в камерах в начале полёта. Особенно Джек.
— А что там делать? — спросил он.
— Спать будешь, — ответил я.
Камеры заняли без всяких осложнений. Командирскую занимал теперь Март. Наверное он навсегда останется самым молодым командиром космического корабля — ему только-только исполнилось шестнадцать лет!
Сон пришёл сразу.
Первый день на круговой орбите
Мы снова потеряли счёт времени — отсчёт на приборной доске начался с ноля, и даже Март не знает, как долго мы пробыли в камерах.
— Около десяти суток, — говорит Март.
Снова мы попали в невесомость, но теперь она нас уже не пугает. Во-первых, мы с ней знакомы, во-вторых, все стали старшие и опытней.
Ещё несколько дней мы двигались по прямой, но постепенно притяжение звезды искривляло нашу траекторию, пока не замкнуло её в эллипс.
Шестидесятый день на круговой орбите
Первая планета попала в поле зрения приборов «Ласточки» почти сразу же.
Данные были неутешительны.
Размеры — 0,91 Земли, время обращения вокруг собственной оси — 6 суток 18 часов. Расстояние от звезды — 0,6 расстояния от Земли до Солнца, средняя температура поверхности — 70–80 °C, в составе атмосферы много углекислого газа, есть даже фтор.
— Эта планета нас не устраивает, — сказал Март, — прежде всего, она внутри нижнего предела экосферы.
Так как «Ласточка» на круговой орбите летела против движения планет, — кстати, манёвр довольно опасный, ибо он увеличивал вероятность столкновения с метеоритами, — следующую планету мы увидели через несколько дней.
Эта была немного лучше.
Размеры — 1,08, время обращения вокруг оси — 26 часов 18 минут, расстояние от звезды — 1,2, средняя температура — 15–20 °C, в атмосфере — азот, кислорода — 18 %, углекислого газа — около 0,08 %, инертные газы.
— Лучше не будет, — сказал Март.
