– Это не облегчит его обучения, – заметил Ульрих, поморщив губы.
– Я безгранично верю в ваши способности, мастер Куттель, – подмигнул ему Ловефелл.
– Попробовать не помешает, но не думай, что парень получит особые привилегии...
– Во-первых, я бы не осмелился просить о подобном, а во-вторых, не думаю, что наделение особыми привилегиями пошло бы ему на пользу. Устрой ему трудную учёбу, Ульрих. Как только ты сможешь.
– Ну, посмотрим, тростник он или дерево.
– Если он дерево, то годится только на дрова. – Ловефелл пожал плечами. – Ну, не в буквальном смысле этого слова, конечно! – Добавил он, смеясь.
Ловефелл знал, что Инквизиториум не оставляет без внимания даже тех, кто был не в состоянии пройти изнурительное обучение. Если не сработали все возможные способы, и ученика пришлось отчислить из Академии, то они старались найти ему место, более соответствующее его склонностям, соответственно оснастив его и ненавязчиво следя, как он справляется. И таким образом неудавшиеся инквизиторы становились торговцами, солдатами, ремесленниками, медиками или юристами. И чаще всего они всегда помнили, кому они обязаны успехом в жизни, и были в восторге, получая возможность погасить долг перед Инквизиториумом. Конечно, это не касалось юношей, которых отчислили за непослушание, строптивость или обычные преступления. Этих просто выставляли за ворота и не интересовались более их судьбой. Но подобные достойные сожаления случаи случались не слишком часто.
Ловефелл провёл половину ночи в беседе с Куттелем, который поделился с ним всевозможными анекдотами из жизни Академии, а также рассказал о подготовке молодых инквизиторов и о трудных испытаниях, которым подвергают их тела и разумы, чтобы после окончания обучения они смогли достойно сражаться со всеми угрожающими святой вере. Ловефелл знал, что, несмотря на искренние усилия начальника Академии, часть этих ребят встанет на неправедный путь. В лучшем случае, они забудут о назначенной им миссии, накапливая материальные блага, будут принимать взятки, прислуживать сильным мира сего в обмен на поддержку или деньги. В худшем случае, они отступят от заповедей Божьей службы и из защитников Иисуса станут Его врагами. Этих ренегатов ожидал Амшилас. Именно в Монастырь отправляли всех, кто решил заключить союз с сатаной. Там терпеливые следователи тщательно их изучали, искали причины и пытались найти средства, способные других инквизиторов спасти от подобных ошибок. А сами заблудшие обретали, наконец, покой среди восторженно-болезненного пламени костра и умирали, полные Божьей любви. Но этого типа чёрные овцы попадались крайне редко, и о каждом случае подобной слабости искренне сожалели.
* * *
Утром следующего дня Ловефелл велел позвать парня к себе в комнату.
– Начальник Академии Инквизиториума решил оказать мне услугу и с испытательным сроком принять тебя в число учеников. Так что настало время прощаться, Мордимер, – сказал он. – И знай, что я с удовольствием буду вспоминать путешествие в твоей компании.
– Спасибо вам, господин. – Черноволосый низко склонил голову.
– Учись хорошо, но помни, что не раз и не два придёт момент, когда ты захочешь очутиться как можно дальше от стен Академии. Тогда сожми зубы и скажи себе, что если ты выдержишь, то будешь принадлежать к самому элитному братству на свете. К людям, которых Господь создал по своему образу и подобию.
– Я запомню, господин.
– Обычный человек подобен одинокому дереву, Мордимер. Искривлённому бурями и изъеденному паразитами. Инквизиторы напоминают лес с кронами деревьев, гордо протянутых к небу. Но инквизитором становятся не для того, чтобы носить чёрный плащ со знаком сломанного креста. Не становятся им также и для того, чтобы получить власть над жизнью и смертью людей. Инквизитор действует из чистой потребности сердца, целью которого является нести в мир Божью любовь. Понимаешь, мальчик?
– Я думаю, что понимаю, господин.
– Думаешь, что понимаешь? – Засмеялся Ловефелл. – Нет, нет. Пока не понимаешь. Но когда-нибудь обязательно поймёшь.
Эпилог
Ловефелл всегда, когда приближался к Монастырю Амшилас, чувствовал себя так, будто возвращается домой. Ибо это на самом деле был его единственный дом, безопасная гавань, в которой он мог отдохнуть, чтобы набраться сил для новых задач. Конечно, не каждое возвращение в Амшилас заканчивалось спокойным отдыхом. Иногда Ловефелла просили ознакомиться с некоторыми книгами или документами или принять участие в допросе или целом цикле допросов, иногда ему даже поручалось руководство ими. Обычно, однако, в Монастыре главенствовал принцип, гласящий, что инквизитор, который выполнил особенно трудную миссию, имеет право полностью восстановить силы, и на выполнение следующего задания его может направить скорее чувство долга, чем приказ начальства.
