«Ты знаешь, что это такое», – подумал с внезапным удивлением инквизитор, наблюдая за парнем. – «Откуда ты, Бога ради, знаешь, что это?!»
Ибо шерскен был смесью различных химикатов, напоминающей на ощупь мелко молотый перец. Но действие его было намного опаснее. В малых дозах он мог служить лекарством, в больших вызвал почти мгновенную смерть, сопровождавшуюся расслаблением мышц и потерей дыхания. Брошенный в лицо одаривал жертву мгновенной, хотя и временной, слепотой и вызывал столь сильный зуд, что человек не думал ни о чём другом, как только тереть, тереть и тереть раздражённые глаза. Если он это делал и если втирал шерскен в зрачки, то мог быть уверен, что уже никогда не увидит ничего, кроме тьмы. Однако рецептура этой опасной смеси хранилась в тайне, и за одно её знание обычный человек мог отправиться на костёр, или, по меньшей мере, подвергнуться тщательному допросу. Тем временем, черноволосый, по-видимому, знал, с чем он имеет дело, поскольку вёл себя с мешочком чрезвычайно осторожно. Позже он стянул на ладонь рукав рубашки и отсыпал немного шерскена в горсть. Затем он посмотрел в сторону инквизитора и значительно кивнул.
– Что у тебя там? – Спросил рябой. Парень пожал плечами.
– Это этого, благородного, – буркнул он.
– Порошок какой-то был, – вмешался лысый старик.
– Это, наверное, этот перец, что из-за моря привозят, – похвалился знанием мира и нравов волколицый силач.
Рябой подошёл к парню и заглянул ему через плечо.
– Точно, перец, – сказал он уверенным голосом. – Я хорошо знаю, потому что, как я услышал о том перце, то прокрался в комнату к хозяину и нажрался его, сколько влезло.
– Да иди ты! – Воскликнул старик.
– Было, было! Чуть мне кишки не скрутило, такой адский жар, будто сам дьявол этот их перец готовил, а то и продавал.
– Да иди ты! – Лысый быстро перекрестился и беспокойно озирался вокруг, как если бы дьявол должен был вот-вот выскочить из-за деревьев и накормить его своим адским зельем.
– А благородные господа жрут, что ли, этот перец?
– Знамо дело, жрут! Только не для вкуса... – он понизил голос.
– А для чего?
– Жрут, чтобы узнать о мучениях, какие им черти в аду готовят за то, что нас, бедных, всеми несчастьями морили, – закончил рябой, поднимая руку, словно проповедник.
– Да иди ты!
– Эх, дураки вы, – рассмеялся монах. – Этого перца добавляют лишь щепотку, меньше, чем между пальцами поместится. Его благородные сыплют на мясо, чтобы вкус был лучше.
– В суп тоже можно насыпать перца, – вмешался черноволосый. – Говорят, он тогда придаёт сил, и человек голода не чувствует весь день. Хорошо, что у меня этот мешочек. Пригодится.
«Ишь ты, обормот», – подумал Ловефелл, одновременно изумлённый и восхищённый хитростью парня. – «Как Бог свят, сейчас всех их потравит!»
– Что значит у тебя? – Рявкнул рябой. – Ты, шлюхино отродье, наш перец хочешь забрать? Давай мне его мигом сюда, сейчас сыпанём в суп.
– А ты скорее этого отведаешь! – Волколицый силач протянул кулак, с сердитым лицом угрожая парню. – Живо давай мне эту ерунду!
Черноволосый с расстроенной миной подошёл к котелку и протянул мешочек бандитам. А на прощанье получил ещё и пинок под зад.
– Всё сыпать? – Поинтересовался бунтовщик, держа руку над котелком.
– А сыпь, сколько влезет, господского перца! Теперь мы господа! И перемешай хорошенько.
– Ладно!
«Весь шерскен мне изведут», – мысленно вздохнул Ловефелл, зная, что другую порцию сможет получить только в Инквизиториуме. Но игра стоила свеч.
Волколак перемешал похлёбку, а потом поднёс к губам деревянную ложку. Облизал её дочиста.
– Как будто, и впрямь немного вкуснее, – сказал он через некоторое время.
– Дай-ка и мне, – проворчал рябой и зачерпнул себе солидную порцию. Громко проглотил, потом облизнулся. – Суп как суп. – Он пожал плечами.
– Потому что ты не из вельможных господ. – Старик просунулся между ними и почти вырвал у рябого ложку из рук. – Это не про твою хамскую морду!
– О, о, господин граф пожаловал! Брюкву тебе жрать, а не перцем лакомиться, – ухмыльнулся рябой, однако послушно отодвинулся.
Лысый начал хлебать суп так быстро, что силач оттолкнул его со всей силы от котелка. Старик упал и разразился проклятьями.
