Он мысленно вернулся в тот день, когда его начальники решили почтить его этой почётной миссией...
* * *
Оттон Вишер явно был в ужасном настроении. Когда он увидел входящего в комнату Ловефелла, то даже не поздоровался и молча указал на стул. Не подумал он и о том, чтобы угостить гостя вином, хотя перед ним стоял наполовину опустошённый графин и кубок, наполненный кроваво-красным напитком. Вишер побарабанил ногтями по столешнице и поднял взгляд. Ловефелл понял по его глазам, что этот графин сегодня не первым гостил у него на столе.
– Чем могу служить, Оттон? – Спросил он, когда раздражающая тишина затянулась слишком надолго.
– А, конечно, конечно, ты можешь послужить нам всем, – ответил Вишер. – Для задания, о деталях которого я вскоре расскажу, мы выбрали именно тебя, веря в твои способности и надеясь, что тебе будет благоприятствовать милость Божия.
Он на секунду прервался, словно ожидая благодарности. Если так, то он должен был быть крайне разочарован.
– Покорнейше слушаю, – только и сказал Ловефелл.
– Мы получили сообщения об одной девочке, которая могла быть более чем полезна в священной миссии, которую мы проводим во славу Единого Господа и Ангелов.
«Мог бы и удержаться этого невыносимого пафоса», – подумал Ловефелл, хотя и сохранил невозмутимое выражение лица и даже вызвал на губах лёгкую улыбку, и кивнул, словно полностью соглашаясь с высказыванием собеседника.
– Эту девочку зовут Анна-Матильда Витлебен, она младшая дочь барона Лотара Витлебена. Мы должны добраться до неё как можно скорее и как можно скорее доставить в Амшилас. Все мы верим, Арнольд, что именно ты тот единственный человек, который проведёт это дело с надлежащим тщанием и которому столь важную миссию можно доверить без сомнений.
«Теперь самое время, чтобы ты сказал, в чём здесь подвох», – подумал Ловефелл. Что такого мерзкого или опасного в этой задаче? Он взглянул в худое, перепаханное морщинами лицо Вишера, который в чёрном костюме напоминал покойника, приготовленного к похоронам. Или, по крайней мере, плакальщика, который сейчас начнёт заламывать костлявые руки над открытым гробом.
– Я готов послужить нашему делу в меру своих сил, – сказал он. – И благодарен за оказанное доверие.
Вишер быстро поднял голову, будто ожидая найти на лице собеседника насмешливую улыбку или хотя бы ироничное искривление губ. Не нашёл.
– Девчонка Витлебен проживает в замке своего отца в долине Мозеля. В нескольких милях от Трира.
Арнольд Ловефелл в этот момент всё понял. Вся территория долины реки Мозель, аж до самого Рейна, пылала в огне крестьянского бунта. От армии повстанцев с трудом защитился сам Трир, они чуть не ворвались в Кобленц, но за исключением больших городов и нескольких крепостей всё находилось в руках мятежной черни. Если повстанцы захватили замок Витлебенов, то от маленькой Анны-Матильды мало что осталось. Можно было лишь надеяться, что она умерла настолько быстро, чтобы Бог избавил её от мученического венца.
– Дорога займёт минимум две недели, – сказал он. – При условии, конечно, что мне повезёт, и меня не убьют по пути ни крестьяне, ни императорские войска. Тебе не кажется, что лучше подождать, пока всё закончится? Насколько я могу судить, похоже, что до конца июля с восстанием будет покончено.
– А если нет? – Вишер сложил руки, будто собрался молиться. – А если бунт не угаснет?
Это, конечно, было вероятно. После разгрома, который понесли от бунтовщиков вельможные господа, можно было ожидать и этого. Ведь погиб же до того принц Эльсинг – муж внучки милостивого государя, и маршал ван дер Вейден, который заявлял, что мозельские холмы и долины покраснеют от крови черни. Первый был затоптан во время бегства своими же солдатами, второй, правда, поначалу сохранил жизнь, но потерял и рыцарскую славу, и доброе имя, когда после боя один из рыцарей бросил ему в лицо заячью шкурку. И ван дер Вейден погиб на дуэли, защищая свою честь с таким же успехом, с которым перед этим командовал армией. Однако теперь император лично вёл отборные войска. Тяжеловооружённых рыцарей, швейцарских пикинёров, закалённую в боях с Палатинатом бургундскую пехоту. Ба, в императорской армии хватало даже берущих огромную плату фламандских аркебузеров, и командование рассчитывало на то, что сам грохот непривычного оружия и вонь порохового дыма наполнят ужасом сердца повстанцев.
