Роб открыл один глаз, кивнул и снова захрапел.
Снаружи было… не скажешь, конечно, «прохладнее», но все ж таки не так похоже на пароварку.
- Как дела, парни? - спросила Эбби по возможности бодро.
Ей никто не ответил.
Она уже работала с Джезом (он ставил свет на фотосессиях) и знала, что он всегда был готов пошутить, чтобы разрядить напряжение на съемочной площадке. Но сейчас чувство юмора оставило и его.
Хмурый, весь в поту, он копался в моторе, потом выпрямился и захлопнул крышку капота.
- Безнадежно. Я не понимаю, в чем проблема, и не знаю, как его починить. Если у кого-то есть идеи - милости прошу.
Джез стоял и грыз ногти, вид у него был настолько растерянный и беспомощный, прямо как у ребенка, что толстый техник, оравший на него минуту назад, тоже притих.
- Успокойся, Джез. Как только они поймут, что мы не приехали, сразу же пришлют за нами кого-то, - ободряюще сказала Эбби, стараясь не замечать, что солнце садится и вокруг становится все темнее.
- Зря мы задержались, - пробормотал парень, пиная шину.
- Что он там делает? - кивнул толстяк в сторону салона, где спал великий (в своих глазах) фотохудожник, убивший полчаса на съемку какой-то ящерицы, дремлющей на камне необычной формы. За это время остальные машины уехали.
- Он спит.
- Ах, он спит!
Мужчины посмотрели друг на друга и рассмеялись. Общая злость на Роба заставила их забыть недавнюю ссору.
- Телефон у кого-нибудь ловит?
Эбби покачала головой:
- Ну что вы истерите? Что такого ужасного может с нами случиться?
- Умрем медленной и мучительной смертью от жажды, - зевая и потягиваясь, из машины вылез Роб.
Эбби бросила на него раздраженный взгляд:
- Будет, что вспомнить. Похвастаешься как-нибудь за ужином.
- Слава богу! За нами едут! - Джез со счастливой улыбкой вглядывался в сумерки, показывая рукой на клубы песка, появившиеся на горизонте.
Эбби с облегчением вздохнула, но тут же нахмурилась, различив странный звук, доносящийся с той стороны:
- Что это?
Мужчины быстро переглянулись. Роб повернулся к ней:
- Может быть, тебе лучше вернуться в машину, Эбби?
Звук становился все громче, облако пыли - все ближе.
- Это выстрелы? - прошептала она.
- Все в порядке, - неуверенно сказал Джез. - Мы же в Арифе, тут безопасно. Все это знают.
Раздалось еще несколько выстрелов.
- Но просто так, на всякий случай… Сиди в машине и не высовывайся!
Арабский скакун уверенным галопом мчался сквозь ночную тьму. Конь и всадник слились в этом стремительном полете. Они направлялись к одинокой скале, издалека напоминавшей колонну, - ее отвесные стены казались неприступными. Но и конь, и всадник знали узкую тропу, спиралью поднимавшуюся вверх. Когда они достигли вершины, всадник перевел дух и обвел взглядом открывшуюся ему равнину. Обычно это уединенное место и открывавшийся отсюда вид наполняли душу Зейна аль-Сейфа умиротворением и покоем.
Но не сегодня.
Сегодня мрак в его душе не могли рассеять ни яркие звезды ночной пустыни, ни роскошная иллюминация восточного дворца, делавшая его башни и шпили заметными за много миль. Огней было даже больше, чем обычно, они стекали с древних стен цитадели в раскинувшийся вокруг нее современный город, прорисовывая в бархатной тьме южной ночи бульвары, парки, высокие здания.
Сейчас все это сверкало огнями, потому что в городе, во всей стране был праздник. Сегодня была свадьба.
Королевская свадьба.
А людям нравятся королевские свадьбы, подумал Зейн, и его красивые губы искривились в горькой усмешке. Всем людям, кроме одного, в данном случае.
Конь почувствовал настроение всадника - зафыркал, загарцевал, закружился так нервно, что непременно бы скинул менее опытного наездника.
- Прости, друг… - Зейн похлопал испуганного коня по шее. Он подождал, пока животное успокоится, потом спешился одним ловким, быстрым, привычным движением. Отпустив поводья, он сделал два шага вперед и встал на краю скалы, не замечая головокружительной черной бездны у своих ног. Он смотрел на огни города. Слабая улыбка, кривившая его рот, исчезла, теперь его губы были сурово сжаты.
Зейна захлестнула волна стыда и отвращения к себе. Он чувствовал себя глупцом. И он заслужил это, потому что вел себя, как глупец. Наивный глупец.
