Плаха, 1917–2017 - страница 10
Существование двух русских наций противоестественно. Они занимают одну культурно-историческую нишу и обречены конкурировать. Украинство, противопоставляя себя русскому миру, самим фактом своего существования ставит вопрос: а собственно кто является русским народом – народ Киевской или Московской Руси? Кто подлинный наследник тысячелетней традиции, кто настоящий русский, а кто самозванец?
Понаблюдаем с этой точки зрения за функционированием украинского политического дискурса. И сразу обратим внимание на самое интересное. Интеллигентные украинцы, которые вслух (и даже про себя) стесняются называть нас «москалями», по возможности избегают называть нас и русскими. Зато охотно говорят «россияне». Нередко «россиянин» в их понимании – синоним «запутинца». Конечно, это упрощение, личность самого Путина здесь вообще ни при чём, и сами украинцы это прекрасно понимают, но… им так проще. Ведь на самом деле под «Путиным» они понимают «рашку», которую они вынуждены ненавидеть. Характерно, что мы для них – «эрефийцы», «кацапы», «колорады». Право называться русскими у нас уже понемногу отнимают. Да, пока в рамках своей внутренней лингвистической компетенции, но только пока.
А вот небезызвестный русско-украинский националист Александр Нойнец, например, пишет у себя на сайте: «Российская Федерация – последовательное антирусское государство, всю свою историю проводящее русофобскую политику». И если нам такая позиция ещё кажется экстравагантной, то для украинцев она давно превратилась в общее место. Для Украины, в отличие от России, это рутинная точка зрения. Для Украины, а значит, и для российского проукраинского «креативного класса».
Так начинается похищение русской идентичности. Строго говоря, это закономерная ситуация: ведь украинцы по сути зеркальные русские, и другого пути кроме похищения у них нет. Рано или поздно свою русскость украинцам признать придётся, чтобы получить нормальную историческую прописку. Но чтобы эта прописка была «без москалей», самих москалей надо ликвидировать. Это не означает всех вырезать – собственно вырезать 85 % населения численностью 140 млн и невозможно. Это означает другую, историческую смерть.
Следует сказать, что похищение русской идентичности в рамках украинского «незалежного» дискурса – это элементарная, хотя и сильно растянутая во времени трёхходовка. Первый шаг: Украина – не Россия. Второй: Украина – Антироссия. Третий: Украина и есть Россия, настоящая Русь. В итоге: Украинцы – это русские, а россияне – исторические самозванцы. Круг замыкается. Вот почему существование единой Украины означает в недалекой перспективе исчезновение единой России, как несколько веков назад это случилось с Византией. Мы всегда избегали фразы «Россия для русских», теперь можем получить Россию без русских. Без исторических русских.
Крым занимает в русско-украинском противостоянии особое место и о нём стоит сказать отдельно. Нетрудно заметить, что для свидомых русский Крым – как кость в горле. И не только в силу своего культурно-стратегического значения. Он подрывает всю коллективную мифологию украинства. Возвращение Крыма – наглядный пример того, что русские хотят и могут сопротивляться колонизации. Крымская виктория служит универсальным ответом на все те вопросы по поводу текущих событий, которые возникают у жителей Мариуполя, Николаева, Харькова, Одессы, Днепропетровска и Киева. Крымский прецедент – серьёзная угроза для украинского этногенеза. Он напоминает о том, что русские не желают быть колонизированными рабами, и переводит ситуацию в хрестоматийные рамки библейского сюжета: “Let my people go!” («Отпусти мой народ!»).
И ещё одно, не менее важное обстоятельство: Крым, говоря языком шахматистов, – это выигрыш качества в русско-украинской войне, которая ведётся не только за людей и территории, но и за русское историческое наследие и, следовательно, за саму русскую идентичность. И здесь сакральная сторона вопроса приобретает первостепенное значение, заслоняя собой остальные. В этом смысле возвращение Крыма точнее будет назвать освобождением Херсонеса (Корсуни). Мы владеем Москвой, Владимиром, Псковом – хотя почему-то не очень любим говорить об их сакральном, символическом значении для русского самосознания. Теперь нам посчастливилось вернуть Херсонес. Это огромное по важности событие – праздник со слезами на глазах, который уступает Дню Победы только из-за громадного числа жертв последней войны. Отвоевывая, возвращая себе свою географию, мы возвращаем и свою историю. Что такое владение Херсонесом для в недалеком будущем греко-католической Украины? Символ победы над русскими. А для русских это святая земля, место, откуда «есть пошло» русское православие. Украинская историография, считающая истинным преемником «первого украинского государства» – Киевской Руси – Галицко-Волынское княжество, но не Москву, Владимир и Суздаль, теперь должна будет либо выстраивать свою версию истории без Херсонеса, если хочет убрать из неё «российский след».
