— Представляешь! Я вчера вечером отлил в свой унитаз, и от него отошла вековая ржавчина!
Мысль иногда работает чётко, безумные идеи появляются моментально и у меня сразу созрел бизнес–проект:
— Лёшка, сейчас поправляешься, даю тебе ручку и бумагу и ты вспоминаешь всё, что пил вчера до капли и в каких пропорциях! Это же секретный химсостав, ноу–хау! Открываем фирму по чистке особо засранных унитазов, будем тебя им поить накануне, тебе останется только поссать и слить, все дела!
Жаль, не срослось…
Я сижу на унитазе,
В предварительном экстазе.
Я сижу на унитазе,
Размышляю, в общем, так:
«Коль какашка выйдет туго,
Скажу: «Сука ты, подруга!».
Коль какашка выйдет кашкой,
Скажу: «Мать бы твою так!».
Прибежали тут два брата
С самогонным аппаратом.
Прибежали тут два брата
И давай мне в мозг в мозг пихать:
«Значит так — сказали дружно
— Жрать, мудак, порою нужно.
А не жопу рвать натужно,
И вообще, пойдём бухать!».
Посижу ещё немного,
Осуждать не буду строго.
Посижу ещё немного,
Попугаю унитаз.
Коль какашка выйдет брызгом,
Назову её «сюрпризом».
Коли камнем стукнет снизу,
Назову её «алмаз».
«Хороший повар и носки в хороший хаш заварить сумеет».
(Игорь Рыжов)
Сосиски с капустой! Божественно вкусно!
Когда есть полтинник, а, в принципе, пусто.
Когда не винтили от «Пьяного спуска»,
На «Эльфе» простили, сосиски с капустой!
И для воскрешения — батл в кармане,
Что взял Кривошей: он тебя не обманет!
А, может, Гаврилин? Нет лучше закуски,
Чем с запахом гриля: сосиски с капустой!
……
* * *
«Бульон с цыплятами» в пельменной на Марата. Похмельное воображение тут же рисует ужасную картину: тонущие в стакане бедные птицы, размером с ноготок!
* * *
Помнится, у меня в «Поднебесье» на пр. Художников, Алексанян, охранник группы «Спокойной ночи», озверев от вечного отсутствия закуси и, прислушавшись к шуму за дверью, приволок оттуда огромного кота.
Сходил за своим охотничьим ножом и удалился с продуктом к чердаку поближе.
Опосля принёс освежёванную тушку «а-ля кролик», отбил мясо на кухне и вымочил в уксусе.
Готовил сам.
После чего Аркашка Грек, глядя на то, как Антошка Кот, невинно поправляя очки с толстыми линзами, уплетает кошатину, произнёс:
— У, бля! Каннибал хренов! — и ушёл на кухню макароны хавать.
Красное вкусное мясо
В красном испанском вине…
Страстный приветик с приплясом
Грустно текущей слюне…
У меня во дворе пару лет тому бомж в чьём–то «Запорожце» разбитом жил.
Бывший «конкретный» бандюган до той поры, пока свои же его на бабки не поставили. Я ему периодически на «Льдинку» подбрасывал, так вот он счастлив был от такой жизни необычайно: хозяин машины на неё забил, хату у него отняли, жена — слилась моментально, менты на него плюнули, заботы — сведены до минимума!
Он был абсолютно счастлив, и напоминал мне моего соседа, Ваньку Воропаева, который в этой нирване, дай Бог, до сих пор существует!
ЛЮБИМОЙ.
Мне не спится. Я проснулся ненадолго: сейчас покурю — и обратно, а ты говоришь: «Зачем ты так много куришь?» Я неправ, я знаю, но ничего с собой поделать не могу. Может, я был создан в назидание желающим сделать свой посильный вклад в развитие табачной индустрии?
Всё это абсолютно не важно. Важно то, что я люблю тебя, и ты меня извинишь за это.
Ты сейчас спишь. Твои реснички порхают, перелистывая странички снов: добрых — ласково, а плохих — беспомощно. Это неважно, плохие сны уйдут и останутся лишь хорошие. Они почешут ласково тебе спинку и поправят одеялко моею рукой, не замерзай, солнышко!
Я рядом, я всегда с тобой рядом, и сейчас за нас с тобой я слушаю с улицы «Шр–р–р» уборочных машин и вслушиваюсь в такую редкую тишину.
Спи, моё солнышко! Всего–всего нам! Спокойного сна!
Дождь по карнизу ночью, белый фонарь в окошко.
Спи, моя дивная кошка, доченька и сыночек
Девочка, мать, богиня! Все, что не с нами, — в прошлом.
Все бы отдать за то, чтоб, нам бы не стать другими.
Тихо шепчу невесте: «Елочка, да под снегом!»,
Только бы в эту реку нам не войти не вместе.
Дождь по карнизу топчет, стих за окошком ветер,
Что–то ведь есть на свете, то, что бывает общим?
Что–то ведь есть, я знаю! Что–то ведь есть такое!
