Матросы захихикали. Однако смешки тут же утихли. В воздухе похолодало, и из люка вытек черный силуэт Омбры. Моряки приумолкли.
— Кто это был? — осведомился стенающий голос. — Кто спрыгнул за борт?
Все обернулись к коку — единственному, кто видел вора своими глазами.
— Н-не могу сказать, сэр, — выдавил тот. — В лицо-то я его и не видел. Тощенький он был, это я точно знаю. Тощенький и шустрый. И… — заколебался кок.
— Что — «и»? — переспросил Омбра.
— Ничего, сэр, — ответил кок. Он решил, что будет умнее не сообщать о странном огоньке, метавшемся вокруг воришки. — Тощенький он был, вот и все, сэр. И шустрый.
— Вызовите капитана! — распорядился Омбра. — Скажите ему, что я требую собрать всех людей на корабле. Я хочу знать, кто именно спрыгнул за борт. Немедленно!
Один из матросов побежал к капитану, чтобы сообщить пренеприятное известие. Прочие остались стоять на корме, глядя на кильватерный след.
В небо никто из них не смотрел — зачем, собственно? Поэтому никто так и не увидел Питера с Динькой, которые, спрыгнув с кормы, пролетели до самого носа, держась вблизи ватерлинии, взмыли в темное небо и опустились обратно, в свое укрытие в свернутом парусе.
Оттуда они, постепенно приходя в себя, смотрели и слушали, что происходило дальше внизу, на палубе. Матросы, недовольные и заспанные, выстроились на палубе. Их пересчитали раз, потом еще раз. Капитан Нерецца смутился и рассердился: он вынужден был признать, что у него на корабле действительно был «заяц», неизвестный, который втайне мог наблюдать за всем и вся.
— А это кто такой? — шепнул Питер, указывая на закутанную в плащ фигуру Омбры.
Динь-Динь содрогнулась, и Питер вновь увидел на ее личике непривычный страх.
«Он плохой», — ответила она, обхватив себя за плечики.
Питер вспомнил могильный холод, который ощутил, когда был в трюме. Может быть, этот холод исходил от человека в плаще?
— Но кто же он такой? — переспросил Питер. — Откуда известно, что он плохой?
Динька только вздрогнула и покачала головой.
«Он плохой, — повторила она. — Держись от него подальше».
Питер забился поглубже в складки паруса. Он вытащил из-за пазухи кусок солонины, предложил его Диньке — та с отвращением помотала головой, — впился в него зубами и принялся жевать.
А в ста футах внизу сонных моряков снова отправили спать. Они, сердито бурча, разбредались по своим гамакам. Минуту спустя на палубе остались только Нерецца и Омбра.
— Значит, это был «заяц», — сказал Нерецца.
Омбра ничего не ответил.
— Ну кто бы это ни был, теперь он уже мертв, — продолжал капитан.
— Мертв ли он? — простенал Омбра. — Вы в этом уверены?
— Ну а как же иначе? — сказал Нерецца. — Он же спрыгнул за борт! Теперь он наверняка…
Капитан не договорил: Омбра исчез, попросту растаял в темноте.
Нерецца остался стоять один на палубе, гадая, кто же был этот непрошеный попутчик и отчего Омбра сомневается в том, что «заяц» погиб.
Крюка терзала холодная ярость. Пират и всегда-то был не подарочек, но теперь настроение у него сделалось на редкость скверным, даже для него. Его снедал мрачный гнев. Это тянулось уже несколько дней, с тех самых пор, как проклятый летающий мальчишка так его опозорил!
Месть! Крюк жаждал мести. И он отомстит. О, как он отомстит!
И вот в этот день он впервые с тех пор, как судьба забросила его на этот жалкий остров, не без труда забрался на вершину крутого лесистого пика, который отделял пиратский берег от берега, где жили мальчишки — и моллюсканцы. Добравшись до вершины, пират медленно, осторожно спустился по противоположному склону на скалистый выступ, откуда были прекрасно видны как деревня моллюсканцев, так и поляна по соседству, где мальчишки выстроил и себе хижину из плавника. Крюк улегся на живот, чтобы никто его не заметил, и принялся смотреть и ждать. Пират готов был ждать столько, сколько потребуется. Нет, он непременно отомстит!
Миновал час. Другой. И вот наконец Крюк увидел их…
Мальчишки! Двое… Трое… Нет, четверо! Летающего мальчишки среди них не было, но наверняка и он болтается где-то неподалеку. Мальчишки вышли из деревни моллюсканцев, и Крюк увидел, что они что-то несут. Двое мальчишек тащили охапки широких пальмовых листьев. «Зачем бы это?» — удивился Крюк. Еще один нес в руках нечто вроде табурета или столика. А толстяк пер в охапке множество кокосовых орехов.
